Лестница в небо или записки провинциалки

В ресторан Люда идти отказалась, мотивируя страшной занятостью и усталостью, и предложила отметить мой отъезд дома. С утра из супермаркета привезли продукты, и весь день я готовила — оливье, голубцы и селёдку под шубой.

Вечером втроём мы посидели за столом. Гари я подарила бутылку дорогого коньяка, Люде — что-то из бижутерии. Задушевных посиделок не получилось. Гари, которому всё, кроме работы, было безразлично, сославшись на усталость, ушёл спать. Люда тоже была очень уставшей. Рано утром они куда-то вместе уезжали, и она беспокоилась, не забуду ли я запереть за собой дверь и просила быть осторожной и не поцарапать вещами стену. Мне почему-то стало обидно, что, несмотря на проживание в одном доме, участие в судьбе друг друга и общих родственников, подруг из нас не получилось — в Майами мы были гораздо ближе.

Посиделки наши отдавали унылой скукой запротоколированного собрания. Я выпадала из жизни Люды легко, как бильярдный шарик из лузы, да и, чего греха таить, сама не страдала от предстоящей разлуки. Расстались мы очень недовольные друг другом — я проговорилась, что в школе с сентября мне предлагали место постоянного учителя первого класса, а я отказалась. Это невинное замечание почему-то взбесило хозяйку дома, вывело её из полусонного состояния:

— Как! — взвилась она. — Как ты могла отказаться? Это же обеспеченная жизнь! Сколько учителям платят на старт? Тысяч тридцать шесть годовых — это уже в три раза больше того, что ты зарабатываешь! И возможность роста, прибавки каждый год, а зарплата летом, а бенефиты! Да ты что, сдурела?

Я пыталась объяснить, что не могу жить в Лесу, что чувствую себя здесь мёртвой, что не хочу быть запертой в маленькой квартире в окружении пустых автострад. Я хочу гулять по улицам, заходить в кафе, ездить в метро, видеть на улицах людей, а не одни припаркованные автомобили. В конце концов, я пишу рассказы и буду искать возможность их публиковать. Люда откинулась на спинку стула и смотрела на меня, как на сумасшедшую.

Она разразилась страстным монологом, суть которого сводилась к тому, что она ненавидит неудачников, безответственных людей, которые в погоне за Хочу игнорируют делать то, что Надо. В данном случае мне надо было бы соглашаться, селиться где-то поближе к школе, делать карьеру, копить на дом. А там, глядишь, и нашла бы себе какого учителя физкультуры.

Человек, который не в состоянии купить дом, не состоялся. Кто я такая? Перекати-поле, безответственная мечтательница, у которой был блистательный шанс выйти замуж за миллионера. Я попыталась возразить, что ведь она помнит, как мне, да и ей, было тяжело в Майами, что наши женихи-миллионеры были далеко не привлекательными людьми и что я не смогла притворяться, и не то, что без любви, просто без симпатии к Дэвиду не смогла жить с ним.

— Глупости! — отрезала она. — Что значит, не смогла! Я же смогла! Ценящая себя женщина должна быть в соответствующей упаковке.

Я разозлилась этому проститутскому, неоднократно произнесённому мерилу успеха и резко возразила:

— А я вот, представь, ценю себя за те качества, которыми обладаю, и для чувства самоуважения мне не нужны бриллианты и кабриолеты.

Она хмыкала:

— Это оправдание для неудачников. Ты со своими ценными внутренними качествами ни себя не смогла продать подороже, ни карьеру построить. Ты даже не можешь развестись с толком! Ты ведь не потребовала алиментов, и брачный контракт не будешь оспаривать. Ведь правда? Как пришла к Майклу нищей, так и ушла.

— Правда. А мы с Галкой займёмся литературным журналом.

— Литература… Журнал… Кому это нужно? Дуры! На компьютерные курсы нужно идти.

Так наш бесплодный, ненужный спор ни к чему не привёл. Меня огорчала ярость всегда сдержанной и рассудительной Люды. Было обидно, что я не могу в её глазах отстоять свои ценности. Внезапно пришло озарение — Люда яростно защищает себя, она глубоко несчастна, ведь когда-то, по пьянке, она было призналась, что Гари не любит и наверняка она так же не любит свою работу и всю свою жизнь самоутверждается посредством количества материальных благ. В своём несчастье она никому не признается и никогда не сойдёт с избранного пути.

Я перестала возражать, и спор наш угас, разговор еле тлел, как угли в догорающем костре, и Люда, сославшись на усталость, пошла в свою спальню.

Я долго сидела у окна, думая о том, что, скорее всего, никогда не приеду сюда в гости, даже чтобы похвастаться успехами и испытать реванш. Эта страница жизни перевёрнута. Уже которая по счёту за несколько последних лет.

Удивительно, насколько у людей различны жизненные ценности и насколько они непримиримы к отличной от собственной точке зрения.

Одно я поняла — я не буду гробить свою жизнь ради того, чтобы что-то доказать таким, как Люда. Если я чувствую себя чужой среди этих людей, то значит, мне нужно другое окружение.