Лестница в небо. История религии и рок-музыки

Гностики I века н. э. учили, что человеческое тело — зло и темница для души. Они говорили: цель духовного человека — побороть страсти. Это учение отравляло христианство в течение столетий, проявляясь в виде протестантских культов «святости», догматов католической церкви о целомудрии и целибате для священников.

Возникший в «библейском поясе» юга Америки рок-н-ролл был отчасти реакцией на этот разлад между духом и телом. Первыми его исполнителями были мальчики из строгих протестантских семей. Госпел был активной музыкой, а восклицания, танцы и прочие телодвижения исполнителей служили проявлениями «святых страстей». Возможно, все это было выражением сублимированной сексуальности, однако было обязано выглядеть самоотречением.

В рок-н-ролле не нужно притворяться. Это музыка тела, что и отражали ее тексты: пелось о том, что можно «бегать», «прыгать», «ездить», «скакать», «прикасаться», «обниматься», «целоваться», «заниматься любовью», словом, о том, чем госпелы не интересовались в своих поисках небесного.

Многие музыканты из семей верующих никак не могли разобраться в вопросах секса: обилие запретов на всяческие физические упражнения наводило на мысль, не ошибся ли Бог, одев души в плоть. Альтернатив было две: отринь плоть и будешь спасен либо услаждай ее и отправишься в ад.

Чернокожий американский писатель Элдридж Кливер говорил, что только рок-н-ролл может объединить душу белого человека с его телом. Наблюдая за тем, как в 60-х годах белые учились танцевать твист, он заметил:

«Они были из разных слоев общества. Как танцоры, они представляли собой жалкое зрелище, но были в восторге от новых ощущений. Казалось, их тела выпустили из неизвестной темницы, и они опьянели от чувства свободы, о которой не подозревали, от чувства общения с неким источником жизни, от которого исходило новое сознание и физическое наслаждение, от нового ощущения собственного тела».

Ранний рок-н-ролл, быть может, и впрямь объединил тело и душу, но его абсолютно не интересовал дух. Радости плоти, которые он воспевал, не имели ничего общего с духовными переживаниями. В результате рок-н-ролл стал синонимом жизни, полной «излишеств всяких нехороших». Жить рок-н-ролльной жизнью означало во всем доходить до крайностей: «жить быстро и умереть молодым, оставив после себя симпатишный труп».

Слова «греховное» и «священное» приобрели несколько иное звучание в рок-н-ролле 80–90-х годов, когда некоторые исполнители попытались объединить не просто мирское и священное, а греховное и священное. Одно дело — жаждать благословения законного супружеского секса и совсем другое — смешать аморальное с духовным, говорить о том, что грех может стать средством спасения. А на концертах некоторых исполнителей игрушки из секс-шопа соседствовали с иконами!

Даже стремление к святости не могло заставить людей смирять свои желания. Религиозное томление, сексуальные желания считались неотъемлемыми частями человеческого естества, а потому мало кто понимал, почему духовность не может быть сексуальной, а сексуальность — духовной.

Важно отметить: пионеры идеи сексуальности в рок-н-ролле выросли в строгих религиозных семьях и заявляли, что им никто не показал, как сексуальность может уживаться с религиозностью. Тори Амос (Tori Amos), дочь методистского священника, рассказывала, что обратилась к музыке потому, что всегда стыдилась своих страстей. «Меня учили, — говорила она, — что женщина должна походить на Деву Марию, т. е. быть «бесполой». В музыке она обрела свободу самовыражения, и неудивительно, что в ее песнях есть мотивы религии, сексуальности и вины.

Мадонна

Мадонна Чикконе (Madonna Ciccone) воспитывалась в семье глубоко верующих католиков в Бэй Сити (штат Мичиган), где обучалась в монастырской школе. Ее внутренний конфликт — конфликт между сексом и религией — стал исходным материалом для ее творчества. Внося кощунственное в рамки священного, она старалась очиститься от чувства вины. Для Мадонны спасение от греха означало прежде всего избавление от понятия греха.

«Я думаю, что через свою работу я пытаюсь избавиться от чувства стыда и греха, — призналась она однажды. — Я пришла к этому сама и говорю об этом другим. Проблема заключается в том, что католическая церковь воздвигает стену между сексуальным и духовным. Им не дозволено сосуществовать. Но я полагаю, что оба эти аспекта — часть человеческого естества, его сущности. Человек может быть духовным, религиозным, чувственным и сексуальным.

Я думаю, что все это — составляющие человеческого естества, но организованная религия старается отделить их друг от друга. Тебе внушают: плохо, если у тебя есть сексуальные желания. Но это же часть жизни! Я думаю, что двое в постели могут испытывать и духовный, практически религиозный подъем».