Лестница в небо (СИ)

Может… ну бывает же такое, что остаются души умерших в этом мире, потому что без них тут просто никак не выжить? Бывает же, да?

Проснувшись, Кодама вскочил и, обняв ворочавшегося в гамаке Рафа, выскочил за дверь. Дядя даже не проснулся на его прикосновение, видимо, настолько устав.

«Ладно, мы с ним после тренировки снова поплывем. И сегодня точно доберемся до горизонта. Полнолуние же, а иначе еще месяц опять ждать надо будет, а я хочу поскорее Бофу найти».

- Привет, – ему преградил дорогу Миднайт.

- У нас что, трубы засорились, что дерьмо выплыло из унитаза? – Кодама сморщился, отпихнув его, и прошел в гостиную. – Че тебе надо? Проваливал бы. Тут с тобой никто играть не будет. И Бофу не будет тебе рад, когда вернется.

Мид отступил на шаг и окинул его едким взглядом.

Малыш Ёдзи вымахал ростом ему по плечо уже и обещал, совершенно точно, догнать оригинал, а то и перерасти его.

Высокий, сейчас по-подростковому угловатый, но уже нарастивший красивые мышцы под изумрудной кожей, легкий и подвижный, с красивыми зелеными глазами и белой злой улыбкой.

На пластроне ни единой трещинки, так что виден замечательный природный узор, тонкий, как языческая вязь.

Мид ощутил, как внутри холодным ядом растеклась лютая ненависть, помноженная на зависть к парнишке, который рос в любви и заботе, окруженный большой дружной семьей.

Ведь у него тоже было все это – была забота, было тепло, были руки, что обнимали надежно и крепко…

И все это отобрал Кодама, появившись в жизни любимого старшего брата!

Миду хотелось уничтожить его, растоптать, вбить в душу столько боли, сколько туда влезет, и еще столько же, чтобы разорвало от нее на куски, чтобы глаза потухли, ссутулились плечи и горько опустилась голова, чтобы тоже кричал ночами от лютой безысходности и осознавал, что именно он отобрал у Миднайта.

Чтоб прочувствовал это каждой клеткой своего мерзкого никчемного существа.

- Бофу? – Мид хрипло рассмеялся Кодаме в спину. – Да он уже никому рад не будет и никогда. Твоего драгоценного Урагана давно нет на свете, а ты все мечтаешь, как ребенок.

Парнишка обернулся, зло прищурив глаза.

- Что? – переспросил он, подойдя чуть ближе к бывшему приятелю. – Что ты за херь несешь?

Миднайт на всякий случай отступил, увидев, что у Кодамы сжались кулаки, и еще раз усмехнулся, на этот раз горько и едко, как уксусом брызнул в воздух.

- Я бы все отдал, чтобы это была просто херь, гаденыш, – почти неслышно прошипел он. – Все абсолютно! Но смерть назад ничего не отдает. А ты живешь…

Кодама прыгнул, оказавшись прямо перед ним, и вцепился в плечи, пытаясь встряхнуть.

- Не ври! Бофу вернется! Он за горизонтом! Дядя Лео сказал мне… а… а дядя Раф учит меня плавать, и мы однажды поплывем к нему по лунной дорожке, чтобы найти и вернуть домой. Он сам не найдет дорогу, он плохо видит из-за тебя!

- Из-за меня? Из-за меня, говоришь?! – Миднайт перехватил его руки и оттолкнул от себя. – Может, ты и прав, но, во всяком случае, он не из-за меня умер! Пусть бы видел плохо, пусть бы ослеп, но пусть бы жил только!

- Я доплыву за ним, – Кодама дернулся, выворачиваясь из захвата, и оставил в пальцах Миднайта широкий кожаный браслет. – И верну…

- По лунной дорожке на тот свет плавают, – Мид высокомерно дернул уголком губ. – Тебе этой лапши навешали, чтоб не убивался особо. Й’оку умер из-за тебя! Если бы не ты, убожество мелкое… если бы тебя не было… он бы смог выбраться из ловушки… он бы вообще туда не пошел! И жил бы сейчас!

Кодама коротко, совсем не по-детски, рыкнул и впечатал кулак в нос бывшему приятелю.

- Ты врешь!

И вихрем вылетел из гостиной.

- Конечно, вру, – тихо усмехнулся Миднайт, вытирая разбитый нос. – Кому же охота верить, что это из-за него умер его отец. Беги, детка, тебя там ждут уже.

Лео закончил тренировку и поклонился сэнсэю, тепло улыбнувшись.

Он любил задерживаться в зале с Мастером и учиться чему-то новому, и не уставал восхищаться тем, сколько же знает отец.

- Леонардо, – Сплинтер придержал его за локоть. – У меня дурное предчувствие. Я медитировал сегодня о твоей просьбе допустить Ми-Мэя до наших тренировок, и ответ, пришедший мне, был горьким. Мне кажется, лучшее, что можно для него сделать, это отослать из нашего дома и оставить наедине с собой. Только так он сможет найти путь к собственной заблудшей душе.

- Я понимаю, Мастер, – убирая оружие в стойку, вздохнул Лео. – Он озлоблен и расстроен, но Кадзэ бы так не поступил. Это важно Рафу, и я подумал…

- Рафаэль не смирился, – Сплинтер качнул головой. – В душе твоего брата жива надежда, и я не могу понять на что, но когда он говорит о своих снах – мне тоже хочется верить. Мне знакомо это чувство. Я столько раз искал версии того, как Тенг Шен могла выжить в том пожаре и почему не подавала вестей о себе. Я искал ее… Это иллюзии, пустые надежды, не питающие душу, а отравляющие и разъедающие ее несбыточным. Кадзэ далеко, как бы горько ни было это признавать, но назад по облакам никто не приходит. Мы можем помнить, можем любить, можем в память становиться сильнее и лучше…