Лестницы Шамбора

– Вы работаете. И будете работать. Прежде всего вам нужно решиться сесть в самолет. Я хочу, чтобы вы поехали в Штаты на один-два месяца.

– Нет, месье.

– Да!

– Я скорее покончу жизнь самоубийством, чем сяду в самолет.

Эдуарду так и не удалось переубедить его.

– Месье, я хотел бы кое о чем попросить вас.

– Да?

– Мне хотелось бы завещать вам мои бонсаи.

– О нет, не надо, Пьер. Об этом и речи быть не может.

– Дайте мне вашу руку, месье.

– Пожалуйста.

Они помолчали. Затем Пьер выпустил его руку и встал со словами:

– Я хочу кое-что показать вам.

– Только принесите мне пива.

Пьер Моренторф вернулся со стаканом японского пива и поставил его рядом с кленом. Его левая рука была сжата в кулак. Великан сел на пол рядом с Эдуардом, раскрыл руку. В углублении ладони лежали маленькие зернышки.

– Если бы месье согласился быть самим собой до конца, ему хватило бы скромной красоты семечка бонсаи. Месье достаточно было бы положить на кончик пальца одно только семечко черной сосны Тюнберга. Или семечко японского вяза с зубчатыми листьями. И тогда месье увидел бы, как они пускают под землей свои переплетенные корни. Как рождается воздушное кружево их листвы. И вы увидели бы птицу, севшую на ветку. И вдруг эта птица запела бы. Тогда месье вынес бы шезлонг. Месье лег бы в тени этой сосны. И открыл бы книгу, или месье захотелось бы открыть книгу…

– А потом я уложил бы семечко в наперсток, на ватную подстилку. И воскликнул бы: о, как велик, как необъятен мир!

На следующее утро, в шесть часов, Эдуард Фурфоз уже был в своем офисе на углу набережной Анатоля Франса и улицы Сольферино. Он позвонил князю де Релю.

– Месье, вы все еще хотите работать для меня?

– Больше чем когда-либо, дорогой друг.

– Я буду просить вас о двух вещах. Во-первых, наше соглашение должно оставаться тайной – главным образом, разумеется, для Маттео Фрире, но еще и для моих собственных сотрудников, для всех, начиная с Пьера Моренторфа.

– До какого момента?

– До тех пор, пока я сам не разрешу вам разгласить ее.

– А во-вторых?

– Залог. Вы должны дать мне залог – неважно какой, любую вещь, которая могла бы вас скомпрометировать.

– Какого рода вещь, дорогой друг?

– Сделка, которая свяжет наши имена. Вы знаете, что я подыскиваю себе квартиру или небольшой дом в Париже. Так вот, мне нужно либо это, либо лот из ценных предметов, которые вы доставите сюда. Но только вместе с письменным документом, где будет фигурировать ваше имя. Меня не устроит тайная операция, подобная перепродаже Мирмекидов.

– У меня имеется лот Жан-Батиста Лене, который высоко ценил Маттео: он знает, что я его владелец.

– Не слышал о таком художнике.

– XVIII век, Квебек. Жан-Батист Лене изобрел миниатюру из волосков.

– Извините, монсеньор, я не совсем понимаю.

– Это крошечные эротические сценки в чуточку грустном лунном освещении. Вот сейчас передо мной как раз лежат часы с пейзажем на циферблате, где мост сделан из пяти-шести… гм… волосков, но не с головы. Эти… гм… волоски являли собой что-то вроде приворота. Они были взяты с лобка женщины, которую любил заказчик…

– Монсеньор, если вы хотите работать со мной, то, прошу вас, будьте кратки. Меня шокирует излишняя эрудиция. В первую очередь научитесь сжато излагать сюжет. Далее указывать точные даты. И наконец обозначать цены.

– Женщина, держащая собачку на поводке, поводок сделан из такого волоска, как я уже описывал. Амур, натягивающий стрелу. Тетива лука Купидона сделана из…

– Нет, не думаю, что это меня интересует. Найдите что-нибудь другое.

– Но эти миниатюры очаровательны!

– Зато слишком далеки от детства. Более того, они вгоняют в тоску.

– Да, они наводят тоску, и это замечательно, дорогой друг. Вот что называется любить по-настоящему. Это приворотные миниатюры.

– Все, что привораживает, меня настораживает. И обращает в бегство. Нет, найдите что-нибудь другое.

– Сколько нас будет за ужином? – спросила Адриана.

– Сосчитай приборы, – ответила Роза.

– Нас пять человек. Кто еще придет? Надеюсь, что Эдвард.

– Да, Эдвард.

– Почему ты его зовешь Эдвард? И почему Лоранс зовет его то Эдвард, то Эдуард?

– Спроси у Лоранс.

– А как говорят у нас?

– У нас говорят Эдвард.

Но к ужину он не вернулся. Роза, Юлиан и Адриана уехали из Шамбора. Отец Лоранс плохо себя чувствовал. И Лоранс в сопровождении Мюриэль отправилась в Марбелью. Роза, Юлиан и Адриана вернулись в Киквилль.