Лествица, или Скрижали Духовные

14. Представляй себе, что бесстрастие есть небесная палата Небесного Царя. Многие обители суть селения внутри сего града, а стена горнего оного Иерусалима есть прощение согрешений. Поспешим, братия, поспешим, чтобы получить вход в чертоги оной палаты. Если же, о бедствие, удерживает нас бремя греховных навыков или самое время, то постараемся по крайней мере не лишиться одной из обителей близ сего чертога. Если же еще храмлем или немощствуем, то всячески потщимся хотя внутрь стены оной войти. Ибо кто прежде кончины не успеет войти туда, или, лучше сказать, кто не перейдет этой стены, тот водворится в пустыне бесов и страстей. По сей причине некто в молитве своей говорил: Богом моим прейду стену (Пс. 17, 30); и другой пророк говорит от лица Божия: не греси ли ваши разлучают между вами и Мною? (Исаии 59, 2). Итак, разрушим, други, сие средостение ограды, которое мы по безумию нашему преслушанием соорудили. Потщимся еще здесь избавиться от греховного долга; ибо во аде нет могущего исцелить. Братия, оставим попечения; ибо мы записались в число свободных от попечений. Невозможно ни падением, ни временем, ни тяжестию бремени извиняться; ибо тем, которые прияли Господа чрез возрождение св. крещением, дал Он область чадом Божиим быти (Иоан. 1, 12), и глаголет: упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог (Пс. 45, 11) и бесстрастие. Слава Ему во веки веков. Аминь.

Блаженное бесстрастие восставляет убогий ум от земли на небо, и воздвигает сего нищего от гноища страстей (1 Цар. 2, 8); всехвальная же любовь посаждает его со князи, с Ангелами святыми, с князи людей Господних (Пс. 112, 8).

СЛОВО 30 О союзе трех добродетелей, то есть о вере, надежде и любви

1. Ныне же, после всего сказанного, пребывают три сия, все связующие и содержащие: веры, надежда и любы, больше же всех любы, ибо ею именуется Бог (1 Кор. 13, 13).

2. По моему разумению, вера подобна лучу, надежда — свету, а любовь — кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость.

3. Первая все может творить и созидать; вторую милость Божия ограждает и делает непостыдною; а третья никогда не падает, не перестает от течения, и не дает опочить уязвленному ее блаженным упоением.

4. Кто хочет говорить о любви Божией, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных.

5. Слово о любви известно Ангелам; но и тем по мере их просвещения.

6. Любовь есть Бог (1 Иоан. 4, 8); а кто хочет определить словом, что есть Бог, тот, слепотствуя умом, покушается измерить песок в бездне морской.

7. Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть; по действию своему, она есть упоение души; а по свойству источник веры, бездна долготерпения, море смирения.

8. Любовь собственно есть отложение всякого противного помышления; ибо любы не мыслит зла (1 Кор. 13, 5).

9. Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями. Как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии, так должно рассуждать и о сих совершенствах.

10. По мере оскудения любви бывает в нас страх; ибо в ком нет страха, тот или исполнен любви, или умер душою.

11. Нисколько не будет противно, как я думаю, заимствовать сравнения для вожделения, страха, тщательности, ревности, служения и любви к Богу от человеческих действий. Итак, блажен, кто имеет такую любовь к Богу, какую страстный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные преступники боятся судии. Блажен, кто так усерден и прилежен в благочестии, как благоразумные рабы усердны в служении господину своему. Блажен, кто столько ревностен к добродетелям, сколько ревнивы мужья, лишающие себя сна от ревности к своим супругам. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам.

12. Мать не так бывает привязана к младенцу, которого кормит грудью, как сын любви всегда прилепляется к Господу.

13. Истинно любящий всегда воображает лицо любимого, и с услаждением объемлет образ его в душе своей. Вожделение это не дает ему покоя даже и во сне, но и тогда сердце его беседует с возлюбленным. Так бывает обыкновенно в телесной любви, так и в духовной. Некто, уязвлен будучи такою любовию, сказал о самом себе то (чему я удивляюсь): аз сплю, по нужде естества, а сердце мое бдит (П. Песн. 5, 2) по великой любви моей.