Лествица, возводящая на Небо

3. Бесчувственный – безумный мудрец, учитель, осуждающий себя самого, любослов, который говорит против себя, слепец, учащий видеть; беседует о врачевании язвы, а между тем беспрестанно чешет и растравляет ее; жалуется на болезнь и не отстает от вредных для него снедей; молится о своем избавлении от страсти и тотчас исполняет ее на самом деле; за совершение ее гневается сам на себя и не стыдится слов своих, окаянный. «Худо я поступаю», – вопиет и усердно продолжает делать злое. Устами молится против своей страсти, а делом для нее подвизается. О смерти любомудрствует, а живет как бессмертный. Вздыхает о разлучении души с телом, а сам пребывает в дремоте, как будто он вечный. О воздержании беседует, а стремится к объядению. Читает слово о последнем Суде и начинает смеяться. Читает слово против тщеславия и самим чтением тщеславится. Говорит о бдении и тотчас погружается в сон. Хвалит молитву и бегает от нее, как от бича. Послушание ублажает, а сам первый преступник. Беспристрастных хвалит, а сам не стыдится за рубище памятозлобствовать и ссориться. Разгневавшись, огорчается и опять за само это огорчение на себя гневается: и, прилагая побеждение к побеждению, не чувствует. Пресытившись, раскаивается и немного спустя опять прилагает насыщение к насыщению. Ублажает молчание, но восхваляет его многословием. Учит кротости, но часто в самом том учительстве гневается и за огорчение свое опять на себя гневается. Воспрянув от греховного усыпления, вздыхает, но, покивав головой, снова предается страсти. Осуждает смех и учит о плаче, смеясь. Порицает себя перед некоторыми как тщеславного и тем порицанием покушается снискать себе славу. Сладострастно смотрит на лица и между тем беседует о целомудрии. Пребывая в мире, хвалит безмолвствующих, а того не разумеет, что он этим посрамляет себя самого. Славит милостивых, а нищих поносит. Всегда сам себя обличает и прийти в чувство не хочет, чтобы не сказать: не может.

4. Видал я много таких людей, которые, слушая слово о смерти и Страшном Суде, проливали слезы, а потом, когда слезы еще были в очах их, со тщанием спешили на трапезу. Я подивился тому, каким образом госпожа оная, смрадная страсть объеядения, будучи укрепляема долговременным бесчувствием, могла победить и плач.

5. По мере немощной моей силы я объяснил коварства и язвы этой безумной и неистовой, каменистой и жестокой страсти, ибо я не намерен много против нее распространяться. Могущий же о Господе от опыта своего приложить врачевания к этим язвам пусть не обленится это сделать, я же не стыжусь исповедать мою немощь в этом деле, будучи сам одержим крепкой оной страстью. Я не мог бы сам собой постигнуть хитростных ее козней, если бы не настиг ее негде, силою не задержал ее и муками не принудил ее исповедать все вышесказанное, бив ее мечом страха Господня и непрестанной молитвой. Потому-то эта злотворная мучительница и говорила мне: «Союзники мои, когда видят мертвых, смеются; стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосердыми и омраченными. Перед священной трапезой Евхаристии остаются бесчувственными и даже, причащаясь сего небесного Дара, как бы простой хлеб вкушают. Когда я вижу людей, предстоящих с умилением, то ругаюсь над ними. От отца, родившего меня, научилась я убивать все доброе, рождающееся от мужества и от любви. Я – матерь смеха, я – питательница сна, я – друг пресыщению, я неразлучна с ложным благоговением, и когда меня обличают, я не чувствую скорби».

6. От слов этой неистовой страсти я, окаянный, ужаснулся и спросил об имени родившего ее. Она мне сказала: «Рождение у меня не одно: зачатие мое смешано и неопределенно. Насыщение меня укрепляет, время взращивает, а худой навык утверждает, одержимый им никогда от меня не освободится. Если ты со многим бдением соединишь размышление о вечном Суде, то, может быть, дам тебе малую ослабу. Смотри, от какой причины я в тебе родилась, и против матери моей подвизайся, ибо я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах и неизгладимо напечатлевай в сердце своем их образы. Если же это не будет в тебе начертано кистью поста, то никогда не победишь меня».

Ступень девятнадцатая. О сне, о молитве и псалмопении в соборе братий

1. Сон – это некоторое свойство природы, образ смерти, бездействие чувств. Сон сам по себе один и тот же, но он, как и похоть, имеет многие причины: происходит от естества, от пищи, от бесов и, может быть, от чрезмерного и продолжительного поста, когда изнемогающая плоть хочет подкрепить себя сном.

2. Как много пить зависит от привычки, так и много спать. Потому-то и должно нам, особенно в начале нашего подвига, подвизаться против сна, ибо трудно исцелить давний навык.