"Лета любит Роя"

          Лета подняла обломок своего копья, что-то прощебетала по-своему, пояснила выученным словом: «Пойдём» и убежала, ловко перебравшись через скалу. Очевидно, ей не терпелось похвастать перед своими невиданной добычей мужа, а Рой попытался, скрестив руки на груди, отрепетировать гордую позу героя, но неосторожно встал чувствительной пяткой на острый камешек, выругался по-плебейски и решил ждать почестей сидя.

          Похоже, что вестница летела на крыльях: только что она скрылась за скалой, только-только Рой успел достойно усесться, вытянув одну ногу, согнув другую и положив выпяченный подбородок на ладонь упёртой в колено руки, а заинтригованные соотечественники, включая женщин с детьми – всё племя – валом валили через скалу, устремляясь мимо героя к воде, где гордая супруга демонстрировала поверженное морское чудище. Последним, поддерживаемый двумя здоровенными лбами охраны, появился запыхавшийся повелитель и, расталкивая главным атрибутом власти подданных, с трудом протиснулся к чудо-рыбе. Взволнованная Лета тут же подбежала к Рою, схватила за руку и потащила по воде в центр. Там она, не отпуская руки мужа, стала что-то горячо объяснять отцу, и тот, с усилием оторвав взгляд от изобилия редкостной пищи, нехотя повернулся к удачливому белокожему зятю, опять хлопнул по плечу, осклабился и, выдернув из короны пару крупных оранжевых перьев, всадил в волосы моряка, больно оцарапав кожу. Рой понял, что на этом ожидаемые почести закончились, и, пробравшись сквозь толпу взволнованных предстоящим пиршеством соплеменников, встал поодаль, справедливо полагая, что он своё дело сделал, остальное – их забота. Огорчённая скудным вниманием к мужу Лета погладила его по плечу и встала рядом.

          Отделавшись от назойливого охотника, вождь решал трудную задачу извлечения, разделки и транспортировки рыбины, предусмотрительно отскакивая каждый раз, когда волна подталкивала её к берегу. Продумав операцию, он что-то громко приказал, и десятка два мужчин боязливо вступили в воду, осторожно окружили морского зверя и, погрузив в воду руки до плеч, приподняли из каменной расселины и, используя накат волны, вытолкнули на берег под дружный победный рёв зрителей. Тут же у туши появились трое с двумя матросскими ножами и топором, вспороли брюхо, вывалили на камни внутренности под не менее дружные крики заждавшихся птиц и лай собак, стали отсекать большие куски и взваливать их на плечи поочерёдно подходящих сограждан, а последние, облитые рыбьей кровью и слизью, редкой цепочкой, словно муравьи, потянулись в стойбище мимо надзирающего владыки.

          Рой не раз пробовал акулье мясо. Жёсткое и горьковатое, оно ему не нравилось, и он, решив добыть своей семье чего-либо повкуснее, пошёл на камни, далеко забежавшие в залив вдоль шельфового барьера, подобрал по пути несколько кузнечиков и длинную сухую палку. Там он на скорую руку, для пробы, соорудил подобие удочки, использовав один из крючков и короткий кусок лесы, запрятанные в шляпе, опустил снасть в воду и не успел сосредоточиться, как характерный рывок дал понять, что наживка заглочена. Он умело подсёк и вытащил большую макрель, поднеся её на крючке прямо к рукам отшатнувшейся от неожиданности Леты. Так же быстро попались ещё две рыбины. Тогда он приостановился, свято веря, что при удачном начале дела нельзя торопиться, показал Лете, какая нужна наживка и, отослав её на берег, снова забросил в воду снасть, закрепив крепким узлом небольшой камешек в качестве грузила. Он напрасно боялся: здешняя рыба не знала обмана и брала предательскую наживку сразу, не раздумывая. Увлёкшись, и не заметил, как за спиной, на ближних камнях, как обычно бывает на рыбалке, собрались зеваки и только что не подсказывали. То, что делал Рой, было для них настоящим чудом, священнодействием: морской человек, белый как рыба, не только убил большую рыбу, но и мог доставать невидимую малую прямо из моря столько, сколько хотел.