"Лета любит Роя"

          Так и оказалось. Скоро они вошли в широкий круг пальмовых хижин, подобных той, что стала лазаретом-изолятором для Роя, но больших размеров, вплотную окружённых нетронутыми джунглями и перенаселённых чертями и чертенятами, высыпавшими наружу, чтобы увидеть нового необычного соплеменника, подаренного морем. В центре вытоптанного и утрамбованного босыми ногами круга нестерпимым жаром, пересиливающим солнечный, дышало, медленно замирая, бронзово-пепельное зольное основание огромного костра. Огненные змейки неожиданно пробегали по нему, обнажаемые от пепельно-серой золы лёгкими порывами ветра, и снопы тусклых искр поднимались, опаляя здоровенную тушу свиньи, упокоившуюся на вертеле. Рядом, с двух сторон, на параллельных длинных вертелах скупо истекали янтарным жиром какие-то ободранные птицы и мелкие звери. Поодаль несколько женщин с сильно отвислыми грудями что-то толкли, месили, взбалтывали в бадьях, выдолбленных из целых стволов деревьев, пользуясь только руками, блестевшими хорошо вымытыми в болтанке светлыми ладонями и розовыми ногтями. Всё живое, включая длинноногих кур, жёлтых тощих и тоже длинноногих собак и густо обросших чёрно-бурой щетиной и, естественно, длинноногих свиней, было в возбуждённом непрерывном движении, подогреваемом горячими парами преющего и запекающегося мяса. Очевидно, готовился пир по случаю получения Роем местного гражданства и свадьбы дочери вождя.

          Вдыхая флюиды разопревшего, раздираемого внутренним жаром мяса так, что становились видны всё больше и чаще появляющиеся извилистые трещины на обгоревшей коже свиньи, Рой ощутил вдруг такой голод, что ради одного куска, кусочка, согласен не только на свадьбу, но и на собственные похороны. Как же давно он не ел по-настоящему! Даже подташнивало. И он вместе с будущими согражданами тоже впал в нетерпеливый ожидательный транс, тормозящий все мысли и желания, кроме одного: скорее бы заполучить свою долю свежатины, - жениху непременно должны уделить больше – вонзить в кусок онемевшие от предвкушения зубы, оросить соком и жиром обсохшие язык, нёбо и глотку, слегка пожевать и, не мешкая, отправить в желудок, уже напоминавший о себе тянущими спазмами. Наконец-то, он как следует поест.

          Почти так оно и случилось, если не принимать во внимание конфуза, приключившегося с женихом, который довольно быстро, первым, наелся так, - а ели только мясо, разорванное на крупные куски и выложенное на пальмовые листья перед всеми сидящими по окружности, - что не мог ни соображать, ни пошевелиться. Ослабленный болезнью и долгим воздержанием организм не справлялся с переработкой тяжёлого мясного продукта и одновременным поддержанием активного тонуса, и в результате Рой постыдно и крепко заснул, сидя рядом с невестой и тестем, у которого живот-барабан казался безмерным и только лоснился и твердел от неумеренно закладываемой в него пищи. К тому же, мясо запивали мутно-белым забродившим кокосовым соком с какими-то корешковыми добавками, плавающими поверху, и хотя ему было далеко до убойной силы привычного рома, но всё же хватило, чтобы довершить полное отключение осоловевшего мозга. Безвольно повиснув между двумя соплеменниками, оттаскивающими его от опротивевшего пиршественного круга, Рой напоследок успел ещё смутно увидеть довольно ухмыляющегося тестя, а потом вырубился напрочь, очнувшись только ночью в привычном тесном платоническом общении с Летой в новой просторной хижине, построенной, очевидно, для молодожёнов.