Летающий джаз

Морозным утром 22 января поездом из Москвы группа иностранных журналистов прибыла в Смоленск. Среди них были Кэтлин Гарриман и секретарь американского посольства Джон Мелби. Прямо с вокзала всю группу повезли по Витебскому шоссе в Катынский лес. Там, в пятнадцати километрах от Смоленска, их встретили члены Чрезвычайной государственной комиссии во главе с академиком Николаем Бурденко, главным хирургом Красной армии, почетным членом Английского королевского общества хирургов. Журналистов отвели на двести метров от шоссе в глубину леса и показали вскрытые могилы военнопленных поляков, процесс эксгумации трупов и черепа с огнестрельными ранениями. Глядя на этот ужас, Кэтлин с трудом устояла на ногах, Джон Мелби поддержал ее под правую руку, а слева ее страховал статный и молодой русский офицер. Затем журналисты прошли на места раскопа новых могил и к сгоревшему зданию дачи НКВД, после чего их отвезли в Смоленск, где в 16:30 началась пресс-конференция. Наряду с журналистами на ней присутствовали знаменитый писатель Алексей Толстой и митрополит Киевский и Галицкий Николай. Нарком просвещения Владимир Потемкин сообщил, что вплоть до июля 1941 года Катынский лес был излюбленным местом отдыха жителей Смоленска, они собирали там грибы и ягоды, а в деревне Козьи горы располагался пионерский лагерь. После прихода немцев лес был окружен колючей проволокой, везде была выставлена охрана, в бывшем доме отдыха разместился штаб германского строительного батальона, его старшие и младшие командиры участвовали в расстрелах пленных польских офицеров. Потемкин сказал, что эти военнопленные были присланы в Смоленскую область еще в 1939 году, они были заняты на земляных работах и оставались там до начала Великой Отечественной войны, но летом 1941 года гитлеровцы расстреляли их в Катынском лесу. «Можно считать установленным, — сказал Потемкин, — что польские военнопленные были расстреляны немцами в Козьих горах в августе — сентябре 1941 года…»

Выслушав наркома, иностранцы хотели задать вопросы свидетелям расстрела поляков гитлеровцами, однако получили разрешение спрашивать только членов Специальной комиссии. Тогда корреспонденты спросили Потемкина: почему на поляках зимняя одежда, если, по его словам, немцы расстреливали их летом 1941 года? Нарком ответил, что климат в области переменчив. На вопрос, почему поляки, арестованные русскими в 1939-м, не разбежались после прихода немцев, а продолжали трудиться на земляных работах, он сказал: «Они как работали, так и остались работать по инерции». А вопрос, почему немцы, открыто расстреливавшие советских граждан, стремились скрыть расстрел поляков, остался вообще без ответа.

По окончании пресс-конференции корреспондентов познакомили с выставкой вещественных доказательств расстрела поляков немцами в 1941 году. Однако в качестве этих доказательств были выставлены только несколько газет и писем, датированных 1940 и 1941 годами, а также другие предметы без дат, например, табачные кисеты, медали и одна пятидесятидолларовая банкнота.

Хотя приезд иностранных журналистов на могилы, посещение ими выставки и пресс-конференция были засняты на кинопленку, устроенный для них спектакль не смог убедить их в том, что это немцы расстреляли тут больше семи тысяч польских офицеров. Но поскольку все репортажи иностранных корреспондентов из Москвы подвергались строжайшей цензуре, никто из них не написал и о виновности советской стороны. Зато они щедро поделились с читателями своими впечатлениями о самом Смоленске, который знали по опубликованным в «Красной Звезде» знаменитым стихам Константина Симонова:

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси…
…Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса…

А теперь всех журналистов потряс рассказ простых смолян о том, как четыре месяца назад, 25 сентября 1943 года, они встречали первых красноармейцев, прорвавшихся в город: