Летающий на стрекозе

Мы с Женькой не очень-то расстраивались, что нас не приглашали. Конфет и варенья мы в рот не брали. Мы любили эти чаепития по другой причине. После них в нашем заветном местечке — вы уже знаете про него — можно было обнаружить много конфетных обёрток с серебряной бумагой, необходимой нам для производства ракет.

Чуть позже я расскажу, как мы их делали.

Установив очередную ракету на песке, мы разогревали её носовую часть спичкой. Фольга раскалялась, фотоплёнка — она у нас была горючим — воспламенялась внутри трубочки, и из сопла ракеты с грозным гудением вырывалось облачко жёлтого удушливого дыма.

Теперь, конечно, если бы мы снова превратились в мальчиков и принялись за постройку ракет, все бы нас хвалили: вот, мол, какие любознательные дети, как они идут в ногу со временем. Понятно — в век космоса даже взрослые запускают ракеты. Но в то время полёты в космос казались некоторым взрослым людям несбыточной мечтой.

— Вы когда-нибудь спалите Переделкино! — говорили взрослые.

Серебряная трубочка длиной в вершок, сверкнув в воздухе, падала в траву в нескольких метрах от нас, и мы с Женькой были счастливы.

И вот вдруг я узнаю от Женьки, что здесь, в Переделкине, где-то рядом с нами поселился сказочный человечек Бибигон!

Женькино волнение передалось мне.

— Что ж нам теперь делать?

— Начнём с Чуковского, — сказал Женька, и мы помчались к дороге, по которой Корней Иванович любил прогуливаться в перерывах между работой.

3. БИБИГОН И БРУНДУЛЯК

Он шагал, вертя между пальцами толстую суковатую палку — целое дерево с отрезанными сучьями. Нам с Женькой и двумя руками не удержать.

Заметив нас, Чуковский остановился и, когда мы приблизились, наклонил к нам седую голову в белой панаме.

— Чем могу служить?

— Какого он роста? — в один голос спросили мы с Женькой.

Он! Кто это — он?

Но Корней Иванович отлично нас понял.

— Он маленького росточка, — ответил Корней Иванович, хитро поглядывая на меня и на Женьку светлыми весёлыми глазами, поблёскивающими сквозь заросли нависших над ними густых бровей.

— Как он? — в один голос спросили мы с Женькой, кивая друг на друга.

— Значительно меньше.

Чуковский посмотрел по сторонам, словно бы желая найти предмет, с которым можно сравнить Бибигона. Тут листья по ту сторону канавы зашуршали, и из-под куста вылезла белая курица в красной пилотке. Её шея была похожа на покрытую снегом крутую крышу терема.

— Как курица? — спросили мы с Женькой.

Корней Иванович покачал головой.

— Он, конечно же, меньше курицы. Он может вскочить на курицу, как на боевого коня! А впрочем, зачем гадать? Я вам его покажу.

— Пожалуйста, Корней Иванович, покажите нам Бибигона! — взмолились мы.

— Обязательно! Непременно! — проговорил Чуковский, наклоняясь то в мою сторону, то в Женькину. — Но сейчас, к сожалению, это невозможно!

— Почему же?

— Сейчас его нет!

— Где же он?

— Он отправился на бой с индюком Брундуляком!

— Я знаю, где он живёт! — крикнул я.

— Я тоже знаю! Бежим! -крикнул Женька, и мы помчались по дороге, толкаясь плечами, но не желая уступать друг другу первенство.

Индюк Брундуляк жил по ту сторону железнодорожной линии, на горе, в сером деревянном курятнике.

Вокруг курятника росли вишнёвые деревья. В тёмной, почти чёрной зелени красными фонариками светились спелые вишни. Их было очень много, почти столько же, сколько листьев, но в саду, среди побелённых корявых вишнёвых стволов, разгуливал индюк Брундуляк, и мы с Женькой не рисковали приближаться, только издали глядели на вишни и облизывались.

Теперь же, высматривая Бибигона, мы подошли ближе обычного. Увидев нас, Брундуляк замотал головой, распушил веером хвост и, размахивая серьгами, бросился в бой. Можно было подумать, что на нас надвигается плетёная корзина, украшенная нарядными лентами — красными индюшачьими серьгами. К счастью, мы с Женькой не успели подойти слишком близко. Мы легко добежали до откоса, скатились по заросшему жёсткой травой склону к железнодорожной насыпи, перемахнули через раскалённые на солнце рельсы, взобрались на холм и почувствовали себя в безопасности. Здесь наша территория, сюда Брундуляк не посмеет сунуться.

Однако индюк не отставал.

От ужаса мы не могли пошевелиться.

Но тут раздался шум, грохот, свист. Из-за поворота выскочил паровоз. Он промчался между нами и Брундуляком, горячий, окружённый облаком пара. Паровоз шипел и свистел, как кипящий самовар.

Паровоз тащил за собой товарный состав. На коричневых платформах лежали и стояли доски, ящики, грузовик, красный комбайн, брёвна. В теплушках с маленькими оконцами ехали коровы. Как это ни странно, но мы с Женькой сквозь шум поезда слышали их вздохи и мычания. Потом проехал зелёный вагон с высокой железной трубой, покрытой круглой, как воронка, крышкой, из-под которой шёл дымок. Этот вагон был последний. На задней площадке мы увидели золотоволосую девушку в телогрейке, с ружьём через плечо, читающую книжку.