«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2

Знакомясь с полком, я понял, что по уровню летной подготовки он стоял выше любого полка бомбардировочной дивизии, из которой я пришел. Да и дисциплина была не столь плохой, как мне показалось вначале. Но, к сожалению, тех хороших сложившихся традиций, о которых мне говорили до прихода в полк, я так и не увидел. Вся жизнь и работа в нем проходили так, как и везде, где мне приходилось служить и бывать раньше. У этого полка была своя специфика – он был разведывательным, поэтому не было мороки, связанной с бомбометанием. По крайней мере, можно было не опасаться, что кто-то отбомбится вне полигона или, не дай бог, случайно сбросит бомбу на населенный пункт.

Приступив к работе, я стал прикидывать, что мне надо сделать, чтобы оправдать обещания, данные ВС ВА и лично командующему, чтобы сделать полк лучшим в воздушной армии. До нашего перебазирования из Бжега в Кшиве там стоял полк подполковника Талызина на МиГ-15. Он же являлся начальником гарнизона. Теперь согласно Уставу гарнизонной службы им должен был стать я, как командир отдельного полка, имевшего больше прав, чем соседи. Но назначить себя сам я не мог. Это сделал своим приказом командующий Северной группой войск генерал-полковник Хетагуров.

Месяца через три я более-менее освоился и стал понимать, кто что собой представляет в деловом отношении. Особенно тщательно присматривался к своим заместителям, помощникам и летному составу. Те, кому мои порядки не понравились, под разными предлогами покинули полк. С уходом их из полка его работа нисколько не пострадала. Ушедших заменили людьми, переведенными по моей просьбе из бомбардировочной дивизии, которая после перебазирования в Союз должна была быть расформирована.

Послe утряски всех организационных вопросов работа с личным составом вошла в спокойное русло. Летная подготовка и спецзадания выполнялись в полном объеме согласно плану. От проверяющих, которые часто наведывались в полк, особых упреков не получал. Однако частое сование носа с их стороны во все, вплоть до мельчайших деталей, в нашу жизнь и работу и особенно вынюхивание где чем пахнет, мне, да и всему личному составу было не очень приятно. Особенно усердствовали инспектор армии подполковник Диденко и начальник строевой и физической подготовки подполковник Селютин. Вынюхав что-то, они незамедлительно докладывали в штаб армии.

Бывало, что я еще ни о чем не ведал, а в армии уже знали и с укором мне выговаривали: «Что же вы не докладываете – у вас произошло то-то и то-то; мы уже знаем, а вы молчите – скрыть, что ли, хотели?» Эти «помощники» доходили до того, что чуть ли не соревновались между собой – кто чего больше «нароет» и раньше другого успеет сообщить в армию.

Порой так и хотелось сказать им что-нибудь по-русски и послать куда подальше, но сдерживался – знал, что проекты приказов по армии составляют они, а командующий просматривает их и подписывает, а написать-то они могли все, что угодно. Селютин вникал в строевую подготовку, гapнизонную службу и, конечно, в физподготовку личного состава. Ему очень нравилось, когда я сопровождал его при осмотре гарнизона, и при этом обязательно делал пометки в записной книжке. При этом он отлично понимал, что ему следовало бы ходить не со мной, а с начальником строевой и физической подготовки полка.

Второй «надзиратель», Диденко, находился в полку чуть ли не ежедневно. Редкий летный день или ночь проходили в полку без его присутствия. Он был в курсе всего, что у нас происходило, и тут же давал информацию «наверх». Диденко попал в нашу ВА раньше меня, боевого опыта не имел, пришел на инспекторскую работу с курсов. Где он был до этого, мне не известно. Когда у меня были погоны подполковника, он еще носил лейтенантские. Ему очень хотелось доказать, что будь командиром полка он, то дела в нем шли бы гораздо лучше, чем у меня. И ради этого он устраивал всякие пакости.

Как-то на Военном совете я доложил, что они не столько помогают в работе, сколько мешают, нервируют, отвлекают от основных дел. Меня поняли и дали соответствующие указания начальникам служб и отделов, чтобы те не слишком отвлекали нас от работы и больше бы помогали действительно делами, а не доносами.

Помимо учебно-боевой подготовки полк выполнял и другую работу – полеты по спецзаданиям, получаемым из вышестоящего штаба. Такие полеты не являлись учебными. Они выполнялись и до моего прихода в полк. Хотя они проводились и давно, но всегда выполнялись по одной схеме. У меня появилась мысль их как-то разнообразить, отойти от шаблона.

После получения одного из спецзаданий я решил выполнить его по схеме, никем ранее не применявшейся в полку. Разработал тактический план полета, никому не раскрыв его замысла; не поделился с ним ни с начальником штаба, ни со своими летными заместителями, ни со штурманом полка. Задание предполагало полеты трех самолетов. Мы же эту задачу выполняли всем полком под видом полковых учебных полетов. Кроме того, для обеспечения успешного выполнения спецзадания было привлечено около десяти самолетов из бомбардировочной дивизии.