Летальный исход

Раньше у меня никогда не возникло никаких затруднений при внимательном обдумывании своих дел. Но сейчас я заперт в этом антураже, и у меня ровным счетом ничего не получается. Нет, вы только подумайте – в этом антураже!.. Черт побери, кого я пытаюсь обмануть?! Нет, дело вовсе не в антураже. И я точно знал, в чем именно: даже если я занимался сексом с Лорин, или прощался с Джанин, или сидел один-одинешенек, подыхая от скуки, в роскошном салоне самолета, все мои мысли в конечном итоге обращались к Кэтлин. Было что-то заразное, крайне инфекционное в ее смехе, в ее обезоруживающей улыбке, что било меня прямо в сердце и заставляло с тоской думать о том, что могло бы между нами быть. Но все это уже позади – и, вероятно, ничего уже не исправить. Она совершенно правильно поступила, бросив меня, потому что, строго говоря, я ничем не лучше Кена Чапмена. Мы оба умудрились причинить ей боль, пусть каждый по-своему.

И, тем не менее, я не мог заставить себя не думать о ней.

Глава 32

– Папа, слава Богу, ты живой! Я так и знала, что с тобой все в порядке, но когда что-то такое случается, я ничего не могу с собой поделать, сразу начинаю беспокоиться!

Мы были в воздухе уже сорок пять минут, достаточно долго, чтобы почувствовать себя в безопасности и вставить аккумулятор обратно в телефон. Я все думал про того мальчика, которого спас из развалин, и про девочку, которая могла быть его сестрой, про ту, что не выжила. Это заставило меня переключиться на Кимберли, вспомнить, как она мне дорога.

– Папа? У тебя все в порядке?

И как мне повезло, что она у меня есть.

– Папа?

Кимберли не знает подробностей о моей работе, но Джанет за все эти годы многое ей рассказала. Так что моя дочь имеет общее представление об убийствах, которые я совершал, работая в ЦРУ, и знает, что моя нынешняя служба каким-то образом связана с контртеррористическими операциями. И все же я никогда до нынешнего момента не отдавал себе отчет, как я заставляю ее волноваться. Не осознавал, что всякий раз, когда где-то взрывается какая-то бомба или рушится какой-нибудь мост, она автоматически начинает думать, не ранен ли я при этом, не погиб ли.

– Я люблю тебя, Кимберли! – сказал я. – Прости, что заставил тебя беспокоиться.

– Ну, по крайней мере, на этот раз ты сам мне позвонил.

Я почувствовал себя виноватым. До сего момента я думал, что первой мне позвонит Джанет, и я ее тут же успокою, а уж потом поговорю с Кимберли. Моя дочь – человек цельный и уверенный в себе; я, кажется, давно уже привык считать ее матерью, а Джанет – ребенком.

– Я в полном порядке, – сказал я. – А как мама?

– Папа, я очень беспокоюсь! Эта бомба в отеле – это было нападение террористов? И теперь будет что-то еще?

Я посмотрел на цветной монитор, установленный на стенке салона. Он показывал нашу скорость, высоту и предполагаемое время прибытия. Мы шли с приличной скоростью. Если компьютер не врет, к полуночи мы с Куинном будем в Вирджинии.

– Нам пока что очень мало известно про этот взрыв, – сказал я ей. – Но я уверен, Департамент внутренней безопасности предпринимает все меры, чтобы не допустить повторения атаки.

Кимберли застонала.

– Господи, папа, ты говоришь точно так, как тот клоун из ФБР, что вещал на телевидении. Я же твоя дочь, ты не забыл? Ни за что не поверю, что ты мне в должной мере не доверяешь и не сообщаешь всех подробностей. Так что там было на самом деле?

Кимберли училась в старшем классе средней школы. Так что я ни под каким видом не мог сообщить ей никакую инсайдерскую информацию, которую она желала получить. Если она что-то расскажет друзьям, сплетни и слухи тотчас пойдут гулять по всей округе, и нехорошие парни вполне смогут отследить, откуда ветер дует, а это поставит ее жизнь и жизнь Джанет под угрозу. И поскольку я не мог такого допустить, то решил сменить тему разговора.

– Почему ты не на занятиях?

– Так я и знала! – сказала она. – Ты на Западном побережье! А там у вас сплошной кошмар! И ты наверняка об этом забыл, но у нас же сейчас зимние каникулы!

– Ох! – сказал я. – А я-то думал, что каникулы были в декабре.

Она вздохнула.

– Тогда были рождественские каникулы.

Я люблю свою дочь, но то, в чем меня обвиняет Джанет, тоже правда. Я не слишком занимался ее воспитанием, я никудышный отец. Может, когда-нибудь у меня образуется свободное время, чтобы исправиться – по крайней мере, так я себя убеждаю. Я сознаю, что Кимберли, должно быть, чувствует эту мою отстраненность, удаленность, считает себя оставленной без внимания – и все это по моей вине, – но когда-нибудь я все-таки займусь этой проблемой. Впрочем, это будет означать, что мне придется посвящать ей значительные отрезки времени, а на данном этапе у меня этого времени нет. Я, конечно, не все время отсутствую, мы видимся с нею пару раз в год, но суть дела в том, что во всем, что касается Кимберли, я в значительной мере всегда один, как перст.