Лётчик

Так целый день и пробездельничали. Потом ещё один. А на третий день утром два пункта из недостающего мы получаем – приехали комиссар и особист. Комиссар страшно доволен. Что полк третий день не летает – ему пофиг, зато он привёз газеты. Одну сразу отдаёт мне. Там на первой странице мой портрет на фоне чайки, и довольно крупный и даже узнаваемый. Да, Лев Крупчицкий и вправду мастер. А вот Фабрикант… Что это он пишет? Я, оказывается, «высокий цыганистый лейтенант по прозвищу цыган». Я, блин, старший лейтенант, и он сам цыганистей меня. Дальше и вовсе бред. Оказывается, «некоторые военные с заскорузлым мышлением» не хотели внедрять новое оружие. А вот комиссар товарищ Захаров, благодаря знакомству с учением Маркса-Ленина… Кстати, я тут поначалу нередко Сталина упоминал, думал, что так положено, его славить. Но кроме меня этим как-то никто не увлекался. Видимо, ещё не наступило то время, культа личности. Вот и Фабрикант – Маркса-Ленина, а про Сталина молчок. И оказался я тут главным сталинистом, прикольно. Так вот, комиссар понял силу нового оружия, «созданного партией» (да, так и написал. Я, правда, и сам так Захарову говорил, но я-то шутил). Но никак комиссар не мог преодолеть тупости тупых военных. И тогда он пошёл на хитрость: принял одного из нас, тупиц, в партию. Тут уж этот тупица отказаться не мог, и полетел с новым оружием. Оружие это столь совершенно, что даже тупой цЫган (так местные говорят, с ударением на первый слог), немедленно «легко» сбил сразу три вражеских самолёта. Легко, блин… Его бы самого под пули, борзописца.

Ещё я начал летать парой потому, что потерял ведомого и «поклялся и вдвоём воевать за троих». Ещё о том, как фашисты боятся лобовых атак. А вот о виражах – ни слова. Зато верно процитировал, что с немцами можно воевать и что мы победим.

Писаки… Какими они были, такими и остались. Высказываю комиссару всё, что думаю об этой статье и о писаках вообще. Тот лишь улыбается:

– Всегда так пишут в газетах. Им виднее. Зато, товарищ Панкратов, портрет хороший. И петлицы видно, все поймут, что вы старший лейтенант. И помните – вы коммунист. Вот и напишите сами, как считаете правильным. А я передам. Не обещаю, что напечатают, но… Не всё сразу. эРэСы тоже не сразу вам дали. Я не против – напишите о вашей роли в пропаганде эРэСов.

В чём комиссар прав – так это в том, что напишу я точно получше Фабриканта. Время как раз есть… Ухожу вглубь сада и пишу на планшете. На те же темы, но разумно и аргументировано. Ещё добавляю о необходимости вертеть головой, о манере немцев атаковать со стороны солнца или из-за облака, о применении хитростей, например, заходе на наземные цели с запада или со стороны солнца.

Пока пишу, в голове вертится четверостишие из какого-то фильма:

Друзья давайте выпьем за победу

Она придёт, ты только погоди

Внизу наш дом, а это – наше небо

Мы никому его не отдадим.

Но первая строчка мне не нравится. Сколько лётчиков погибнут из-за водки… Нет, я такого не напишу, вся карма сразу к свиньям собачьим. Надо переделать. Может, «Я как цыганка нагадал победу»? Нет, неубедительно. Я нагадал… Они же не знают, что я гадаю без промаха. Надо что-то другое… «Воюй с умом и приближай победу». Как-то казённо. Но сойдёт, я же не поэт. Пишу эпиграф, и иду отдавать комиссару.

А вот и караван нашего БАО – батальона аэродромного обслуживания. Их, конечно, далеко не батальон. Так и нас не полк. Кроме нашей полуторки ещё три ЗиСа, цистерна и две телеги. Ну вот, теперь начнётся работа. Но сегодня полётов не будет.

Вечером ко мне неожиданно Гершт подходит. Мы идём гулять по саду.

– Товарищ Панкратов, я тут поговорил… Во ВНОС тоже есть…

– Наши?

– Да. И мне обещали, что дадут мне знать, если что-то важное будет. А я вам.

– Ну, информация лишней не бывает. Но и Петров и Назаров, я думаю, не откажутся.

– Это же не официально. Лучше вам, – и Максим как-то мнётся, смущается.

– Макс, мы же свои люди. Говори на ты, и не стесняйся.

– Спасибо. Миша, скажи, это правда, что фашисты хуже черносотенцев?

– Да, это точно, – я думаю, как бы сказать, что он сам после узнает. Но Макс, видя, что я ищу слова, мне помогает:

– Я знаю, что бывают такие люди, кто знает будущее. Сейчас об этом не говорят, но мне сказал дедушка. Он…

– Рабби?

– Да, – Гершт всем видом выражает облегчение. Я оказался «наш». А он, видимо, мучился, наш или нет.

– Максим, у тебя родственники где?

– В Киеве.

– Ты им напиши. Если есть возможность, пусть уезжают. Например, в Куйбышев. Или даже в Ташкент. И даже если нет возможности, пусть драпают.

– В Куйбышев достаточно?

– Да, всё Поволжье достаточно. Кроме Сталинграда, туда не надо.

– Кроме Сталинграда?

– Да.

– А время у них ещё есть?

– Примерно два месяца. Тянуть не надо. И пока письмо дойдёт.

– Ну, я же связист. Есть способы… И спасибо, я знал… Я надеюсь, мы вам… Мы тебе тоже ещё поможем.

Ну вот, то я цыган, теперь вот еврей. Так и чукчей станешь…

Сразу в нескольких местах копают, демаскируют аэродром. Землянки для взвода охраны, погребки для горючего и боеприпасов, щели против бомбёжки. И ещё щели отхожие места.