Летчик 4

Система выпуска отработала штатно, закрылки выпустились в посадочное положение, одновременно с выпуском чуть добавили обороты моторам и вошли в глиссаду. Ну и пришлось ещё колёсико триммера накручивать. На два оборота, как сосчитал. Доложил о готовности к посадке и штатном срабатывании систем и уже вот она, полоса. Грунтовая, конечно, но всё равно такая желанная. Всё-таки моральная, эмоциональная и нервная нагрузки на человеческий организм сейчас запредельные. Это остальным членам экипажа хорошо, они реально не представляют всей опасности первых экспериментальных полётов. И к этой новой технике пока подходят с такой точкой зрения – мол, самолёт красивый, значит и летать он будет хорошо. А все эти новые системы… Ну, работали же они на земле… Святая простота! Но и развеивать эти заблуждения не спешу, для всех так будет лучше.

Сели, зарулили, выключились. Всё, на сегодня достаточно! Оставил машину в заботливых руках механиков, расписался в журнале об отсутствии замечаний и потихоньку направился к дожидающемуся меня у ангара Сикорскому.

– Ну, как?

– Весьма неплохо. На сегодня хватит, а завтра, если позволит погода, выполним ещё несколько кружков. А там, если машина себя хорошо покажет, можно будет и повыше забраться, и слетать подальше. Теперь остаётся только часы налётывать и смотреть, как она себя вести будет.

– Сам будешь летать?

– Ну а кто ещё? Конечно, сам. Мне же на ней ещё на восток лететь…

– Ну да, ну да, – покивал головой Игорь. – На днях Шидловский возвращается…

– Так это же просто отлично! Значит, война и в самом деле закончилась. Наконец хоть кто-то появится, кто с чиновниками на одном языке говорить может. Не то что мы с тобой. Так что радоваться нужно, а не грустить.

– Да я радуюсь, – отмахнулся Игорь и замялся.

– Что? – уловил сомнения товарища и сразу насторожился. Неужели очередные неприятности на мою голову появились?

– Мадемуазель Остроумову вчера видел, – подтвердил Сикорский мои опасения и зачем-то уточнил. – Елизавету Сергеевну…

– Всё, Игорь, у меня ещё дел выше крыши, – нет никакого желания продолжать этот разговор. – Я побежал.

– Да погоди ты. Вечно торопишься куда-то. Ну неужели тебе всё равно?

– Да, мне всё равно. У нас с ней разные дороги. И, Игорь, не продолжай…

– Да не продолжаю я! То есть, продолжаю, конечно! Просто она интересовалась именно тобой, – и зачастил, словно торопился успеть высказаться до моего ухода. – Смотреть на тебя больно. Ты в зеркало когда последний раз на себя смотрел?

– А я не девушка, чтобы на себя в зеркало любоваться. Да и было бы на что там любоваться! Страшилище! В шрамах вся морда!

– Вот зря ты так о себе. Шрамы мужчину украшают! А Елизавета Сергеевна весьма переживает от того, что ты прекратил с ней общаться!

От такого кощунственного и даже наглого обвинения я оторопел. Ничего себе! Так я ещё и крайним оказался! У меня после столь неожиданных претензий в первый момент даже никаких подходящих слов не нашлось, кроме матерных, чтобы хоть что-то сказать в ответ на столь несправедливое обвинение. Впрочем, и во второй момент тоже не нашлось – очень уж сильно всколыхнулась беспричинная обида в груди. А дальше я уже просто промолчал. Потому что обида переросла в злость! Пусть Игорь продолжает говорить. Так хоть узнаю, в чём там меня ещё облыжно обвиняют.

– Просила передать, что сегодня вечером будет прогуливаться по Невскому рядом с Казанским собором, – не заметил моего возмущения Игорь.

– Я тебя услышал. А теперь прошу прощения, но у меня и впрямь, очень уж дел много.

И я поспешил уйти. А то, не дай бог, ещё что-нибудь такое-этакое услышу. Ишь, на свидание она приглашает! Лучше бы гадостей каких-нибудь про меня наговорила. Право слово, насколько бы тогда легче было всё это вспоминать и воспринимать. И что теперь делать – идти или не идти? Вроде бы как успокоился за это время, утихла боль в груди, и снова здорово! Нет, не пойду…

Как раз весьма ко времени приехал Второв. Только-только я от Игоря отошёл. Всего-то с десяток быстрых шагов и успел сделать. Николай Александрович прямо к ангарам и подкатил на своём лимузине. И за рулём самолично сидит, нравится ему это дело.

Меня увидел, затормозил рядышком, наружу выскочил. Он с зимы у нас в Петрограде практически безвылазно сидит, всё дела делает. Крутится, словно белка в колесе. Ну и у нас через день-два появляется обязательно, процесс создания нового самолёта контролирует. Сегодня вот только что-то припоздал, хотя собирался обязательно на первом вылете присутствовать.

– Уже слетали, Сергей Викторович? – первым делом поинтересовался Николай Александрович, пожимая мне в приветствии руку.

– Да, только что сели.

– А меня дела задержали. И как результат?

– Отлично! Просто отлично! Для первого раза, конечно. А дальше посмотрим.

– Это очень хорошо. Как долго затянутся испытания? Когда можно будет к делу приступать?

– Вроде бы не было никакого повода для спешки, Николай Александрович? – насторожился я такому интересу. – Или что-то изменилось?