Летчик для особых поручений

Хранитель включил плитку, поставил на нее чайник, сел на диван. Алешку посадил рядом.

— Ну, давай рассказывай...

Алешка никак не решался начать. От волнения он передернул плечами. А Хранитель забеспокоился:

— Холодно тебе? Тут у меня сыровато: подвал ниже уровня моря, вода кое-где просачивается сквозь стены. Вообще-то это не беда. Для кораблей морская влага только полезна. Я тоже привык. А вот ты как бы не продрог...

— Да нет, — сказал Алешка. — Это я так...

И стал рассказывать.

Про Софью Александровну, про ее шляпы и котов. Про клипер. И наконец про Машу. А когда кончил, Хранитель смотрел на него серьезно и даже строго.

— Значит, хочешь подарить модель? — спросил Хранитель.

Алешка кивнул.

— Хорошая мысль... Но ведь дарить можно только свое. То, что сам сделал, или, скажем, купил, или заработал. А разве клипер твой?

— Ну... Все-таки Софья Александровна хотела подарить его мне...

— Хотела, но не успела.

— Да, но раз он уплыл, он стал ничей. А я пошел искать.

— Но не нашел.

— А разве он не здесь?

— Наверно, здесь, — сказал Хранитель. — В том-то и дело, что здесь, а не у тебя. Он сам выбрал сюда дорогу.

Алешка помолчал, потому что боялся заплакать от обиды. Потом тихо сказал:

— У вас здесь тысяча моделей. А мне нужна одна. Неужели вам жалко?

Хранитель пожал плечами.

— Если правду говорить, действительно жалко. Но не в этом дело. У нас в музее строгие правила. Не могу же я отдать модель, если нет у человека доказательств, что это его кораблик. Есть у тебя доказательства, что он должен быть твоим?

— Доказательства? Какие? Я же все рассказал. Только вот еще...

-Что?

Алешка зажмурился от смущения и выпалил с отчаянной решимостью:

— Я про этот клипер стихи написал!

— Стихи? — переспросил Хранитель и забарабанил пальцами по колену. — Стихи — это серьезный аргумент. Ну, прочти.

— Я... сейчас...

Читать сидя было неловко.

Алешка встал, прислонился к шкафу. Отвернулся и хрипловато начал:

— Жил-был старый корабельный мастер... В общем, это начало такое. А называются стихи «Песня о клипере».

  Жил-был старый корабельный мастер,
  Молчаливый, трубкою дымящий.
  И однажды сделал он кораблик —
  Маленький, но будто настоящий.

  Был фрегат отделан весь, как чудо, —

  От бизани до бушпритной сетки...
  Но однажды старый мастер умер,
  И корабль остался у соседки.

Алешка передохнул и стал читать спокойнее:

  Что ж... Она его не обижала,
  Пыль сдувала, под стеклом держала,
  Только ей ни раду не приснился
  Голос шквала или скрип штурвала.

  Что ей море, якоря и пушки?

  Что ей синий ветер океана?..
  Куковала хриплая кукушка,
  По стеклу ходили тараканы...

Алешка вспомнил обшарпанные обои, маленькие окна, пронафталиненный комод в полутемном углу, и от жалости к кораблику голос у него зазвенел:

  Среди шляпок, старых и затасканных,
  Пыльных перьев и гнилого фетра,
  Как он жил там — парусная сказка,
  Чайный клипер, сын морей и ветра?..

  Что он видел темными ночами,

  Повернув бушприт к окну слепому?
  Ветра ждал упрямо и отчаянно?
  Или звал кого-нибудь на помощь?

  И проснулись влажные зюйд-весты,

  Закипели грозовые воды,
  Сдвинули потоки домик с места,
  Унесли кораблик на свободу.

  Он уплыл по золотым рассветам,

  По большим закатам ярко-красным.
  Пусть его хранит капризный ветер
  На пути далеком и опасном...

— Вот... — сказал Алешка. — Это пока все. Конец я не придумал.

Хранитель посидел, не говоря ни слова, щелкнул пальцами, неторопливо поднялся.

— Что ж, Алеша... Конца ты еще и не знаешь. Потом его допишешь. Больше спорить не будем. Клипер твой.

Алешка молчал смущенно и обрадованно. Хранитель шагнул к столу, потрогал чайник.

— Согрелся. Давай поужинаем. Потом укладывайся. Переночуешь, а утром домой.

— Но я же могу опоздать!

— Вряд ли. Ну-ка, покажи билет... Нет, брат, с таким билетом никуда не опоздаешь. Садись к столу.

Алешка был очень голодный. Он съел две булки с колбасой и маслом, выпил три стакана сладкого чая. Навалилась на него ватная усталость. И только одна мысль беспокоила Алешку: «Где же кораблик?!»

Хранитель принес и развернул раскладушку. Дал Алешке рыжее мохнатое одеяло.

— Ложись. Я сейчас... — и вышел.