Летчик испытатель

Мы ринулись к автомобилям и бешено покатили туда, где, по нашим расчетам, должен был упасть самолет. Мы нашли Монка, он был цел, только ушибся немного о лед, он размахивал руками и орал, что самолет загорелся и вот что, чортов сын, сделал. Мы посмотрели на самолет, но Монк не переставал взволнованно жестикулировать, и тогда мы посмотрели на него. Он и имел в виду — что самолет сделал с ним. Мы разразились отчаянным хохотом. Собственно, мы смеялись не над Монком, а вместе с ним. И он это понимал.

Один ус у него сгорел до основания.

Нервы не выдержали

Как-то я испытывал самолет. В воздухе у него отвалились крылья, и я выпрыгнул с парашютом. Я убежден, что люди, смотревшие на меня с земли, переволновались больше, чем я сам. Я был слишком занят.

Адмирал Моффет, например, тот, который впоследствии разбился на «Экроне», укатил домой и в порыве чувств написал мне очень милое письмо о том, какой я герой. Я вовсе не был героем. Я просто спасал свою шкуру. А мой механик, тот сейчас же пришел ко мне в госпиталь. Я был в госпитале не потому, что расшибся, а потому, что меня отправил туда военный врач. Уже попав в госпиталь, я обнаружил, что у меня сильное сердцебиение и я не могу спать; поэтому, когда Эдди, мой механик, пришел, его пропустили ко мне.

Сначала он ничего не говорил. Он сидел на соседней кровати, мял в руках фуражку и глядел в пол. Наконец, он сказал:

— Когда ваш парашют раскрылся, я упал.

Я представил себе, как он со всех ног бежит по аэродрому, видит, как я падаю, затягивая прыжок, и спотыкается в ту самую минуту, когда мой парашют раскрылся.

— Что ж вы не глядели под ноги? — поддразнил я его.

Он все смотрел в пол, мял фуражку, и на лице его ничего нельзя было прочесть.

— Я никуда не бежал, — сказал он.

Разговор получался мало вразумительный.

— Так вы же говорите, что когда мой парашют раскрылся, вы упали? — спросил я.

— Да, — ответил он, словно обращаясь к полу. Он пребывал в каком-то трансе.

— Ну как же, — сказал я в недоумении, — значит, вы бежали по полю и смотрели на меня. А потом, наверно, споткнулись и упали.

— Нет, — сказал он как во сне. — Я ни обо что не споткнулся. Я просто стоял и смотрел вверх, на вас.

Я начал злиться.

— Так почему же, к чорту, вы упали? — спросил я.

— Ноги подкосились, — ответил он.

Уилл Роджерс в воздухе

Однажды я летел в качестве пассажира на одной из наших авиалиний; мне нужно было попасть в Уичиту, чтобы сдать там проданный самолет. Вместе со мной летел Уилл Роджерс[5].

Во время посадки в Коломбосе мне удалось втянуть Роджерса в разговор. Меня всегда занимал вопрос, — так же ли он говорит в жизни, как на сцене и по радио, и умышленно или нет он делает столько ошибок, когда пишет. Он говорил со мной точно так же, как на сцене и по радио, и делал в разговоре не меньше ошибок, чем в своих статьях. Я решил, что если все это игра, то он, пожалуй, перебарщивает.

Я заметил, что некоторые движения он делает с большим усилием. Его точно немного скрючило. Я спросил его, что это с ним. Он сказал, что перед отъездом из Калифорнии упал с лошади и сломал несколько ребер. Мне это показалось странным, — я всегда думал, что он хорошо ездит верхом. Я так и сказал ему, и он ответил, что лошадь была новая и он не привык к ней. Я решил, что это все-таки странно, но не стал допытываться.

Немного погодя я упомянул о том, что сам я — профессиональный летчик и что летать в качестве пассажира мне приходится крайне редко. Он сказал, что в таком случае может мне объяснить все начистоту. На самом деле он, оказывается, пострадал накануне в воздушной катастрофе. Рейсовый самолет, на котором он летел, сделал вынужденную посадку, ударился носом о землю и основательно его встряхнул. Тогда-то он и сломал ребра.

Он сказал, что авария произошла не по вине летчика, что мотор сдал, и пилот, если учесть характер местности, провел посадку очень хорошо. Он сказал, что только хороший пилот мог сесть в таких условиях, не убив всех пассажиров, и что кроме него, Роджерса, никто не пострадал.

Он сказал, что сначала выдумал эту историю с лошадью потому, что считал меня пассажиром. Он просил не рассказывать правду остальным пассажирам, потому что это могло напугать их и испортить им путешествие.

Он так и не узнал

Летчики, когда летают вместе, часто подшучивают друг над другом.

Два пилота, которых я знал по работе на аэродроме Келли, летали на несколько дней в Даллас. Когда они пустились в обратный путь, погода была скверная, и самолет сильно болтало.

Милях в пятидесяти от Сан-Антонио летчик, который вел самолет, обернулся к другому пилоту, сидевшему в заднем кресле, чтобы попросить у него спичек. Он не увидел его и решил, что тот прикорнул в кабинке и задремал. Он приподнял локоть и заглянул вниз, в фюзеляж. Задняя кабина была пуста!