Летчик Тихон Жаров

- Наше дело воевать, - горячился он, - воевать, и больше ничего... Все разговоры о мирном применении авиации, по-моему, одна только чушь. За ширму прячутся, очки втирают, а на самом деле одно у всех идет приготовление - к войне... И кто больше приготовится - тот наверху. Далеко нам еще до того, чтобы дамочек по воздуху катать...

Крючков не имел никаких специальных познаний в авиации, он был летчик - и только, да и среди летчиков никогда не считался особенно примечательным. Он был неглуп, но как-то легковесен и крайне неубедителен. Учился когда-то в гимназии и сохранил от той поры дурную привычку ввязываться в спор на любую тему, со значительным видом сообщая разные услышанные новости или мысли и факты из последней прочитанной брошюрки; все это, разумеется, выдавалось за собственное достояние, но чуткий собеседник уже с первого слова умел раскусить незамысловатую личность Крючкова... Тихон Жаров, наоборот, дело понимал и интересовался им серьезно, и тех, которые с ним сталкивались, всегда приятно волновало его отчетливое, твердое знание и глубокая уверенность в том, что говорит. Таких "фендриков", как Крючков, эта серьезность Жарова отпугивала от "ученых" разговоров, и сам Крючков, встречаясь с Тихоном под Киевом, постоянно чувствовал себя перед ним на положении ученика. Но сегодня все обстояло по-иному... Когда он высказался горячо и торопливо, Жаров, посмотрев ему спокойно в глаза, сказал:

- Так я тебе не про завтрашний день и говорю, я на будущее...

Горячка Крючкова, видимо, нисколько его не задевала, не передавалась: он говорил тихо и спокойно, как всегда.

- Ты о настоящем, а я про будущее, - гудел он угрюмым, мрачным басом. - Война... Что такое война? Война только средство... Придет время, когда ее не будет, - и тогда...

- Дамочек катать! - хихикнул Крючков.

Ввернуть "словечко" доставляло ему всегда величайшее удовольствие.

- Да што ты, в самом деле, - посмотрел на него укоризненно Жаров, - у тебя только дамочки одни перед глазами - неужто больше и делать нечего?.. Ты, братец, очень, как бы это сказать?..

Жаров пальцем пошарил лоб, улыбнулся и, не желая обидеть собеседника, подыскал с трудом подходящее слово: - Ты очень... забавно представляешь себе это будущее... На наших птицах быстрей, чем поездом, - и легче, и безопасней, и удобней, да и дешевле - на них проделаешь что угодно: и груз вези, и пассажиров, почту, и в земельном деле пригодится, в охоте ли, в научной ли какой экспедиции, в работах астрономических, в изыскательных работах - на наших птицах, так рванем вперед, как ни в какой другой области... Это теперь еще не всеми понято, многие думают, что птица стальная только для войны... Большая, брат, ошибка. Это значит - из-за дров не видеть лесу...

Жаров снял пилотскую шапочку, чуть державшуюся на лохматой, кудрявой голове, и всей пятерней провел ото лба к затылку...

Крючков уж давно опустил его руку и жестикулировал, поспевая за Тихоном со стороны, и, как бы не надеясь на силу одних своих слов, размахивал перед носом Тихона кулаками, выводил каракули по воздуху или отчаянно тыкал в пустоту указательным пальцем, словно старался что-то нащупать, во что-то долбануть. Тихон шел и смотрел перед собою, редко поворачиваясь в сторону и как бы совершенно не замечая Крючкова. Но он не пропускал ни одного слова, на все отвечал и спорил с явным удовольствием... Хотя он и понимал, что от Крючкова мало что можно услышать толкового, но ему самому хотелось высказать и даже выслушать собственные свои мысли... Поэтому, нисколько не обижаясь на легкомысленные возражения товарища, он отвечал сам себе на те вопросы, которые роились в голове и которые только отдаленно связаны были с теми вопросами, что задавал Крючков.

- Да... из-за дров не видеть лесу, - повторил он еще раз последние свои слова. - С годом год конструкция аппарата становится все проще, все совершенней... И все большая емкость, все больше удобств. Вон на виккерсе на английском - знаешь? Там, братец мой, шестнадцать спальных комнатушек, там тебе и столовая, и уборная, и читальная комната, тридцать с лишком человек прет - это не фунт изюму... А быстрота, слыхал: французик один триста верст в час отмахал на ньюпоре... Да што: кругом, брат, вперед идет... И все меньше жертв, с годом год все меньше - теперь одни чудаки думают, что по воздуху летать опасно, - да што я тебе об этом буду говорить - сам знаешь. В Англии за прошлый год, за девятнадцатый, перелетело пятьдесят две тысячи человек, - то есть по делам невоенным... а что думаешь: ни одного убитого и только десяток какой-то раненых - разве это процент? Ерунда, на пятьдесят две тысячи - ерунда... Да, пожалуй, и тут вина не от аппарата, а от нашего брата была. Летчиков, правда, парочку убило, шесть поранило, но это опять-таки не резон - так ли?