Летчики

У Спицына гулко заколотилось сердце. Он перестал листать книгу, отложил ее в сторону.

— Поставьте на полку, — попросил он.

— Давайте, — охотно согласилась Наташа и поспешно отнесла томик, словно он был помехой в их плохо завязывавшемся разговоре.

— Наташа, — заговорил лейтенант. — Знаете, я о чем подумал… Вот вы уедете и обещания своего не исполните.

— Какого?

— Вы обещали мне что-нибудь сыграть на пианино.

Наташа несмело тронула лейтенанта за рукав шинели.

— Хотите, сейчас? Клуб сегодня пустует, мы проберемся к пианино, как два заговорщика. Идет?

Узким коридором прошли они в пустой, полутемный зрительный зал. Пианино стояло на сцене. Туда нужно было подниматься по узким ступенькам.

Борис легко вскочил первым и протянул девушке руку.

— Осторожнее, здесь темно.

Как жалко, что до сцены всего шесть ступенек! Вот была бы лестница крутая, высокая — и он вел бы Наташу на самую вышину, заботливо, нежно. С неохотой Борис отпустил ее руку.

— Нет, подождите, — капризно произнесла девушка. — От меня отделаться не так просто. Вам еще придется подержать мою шубу…

— А вы не простудитесь, здесь холодно?

— Да что вы! Какой же музыкант, даже самый начинающий, играет в шубе!

Девушка сбросила шубку прямо ему на руки и осталась в черном шерстяном платье, еще больше подчеркивающем белизну ее лица, волос, рук. Спицын бережно принял шубу, сохраняющую тепло ее тела, и осторожно, на некотором отдалении, держал ее, словно эта была дорогая хрупкая вещь, способная при неосторожном обращении разбиться.

Скрипнула крышка инструмента. Наташа опустила на клавиши руки, откинула голову. И вот струны зазвенели.

Спицыну показалось — музыка пришла откуда-то издалека. Была она задумчивой, мягкой. Он представил: «Должно быть, так плещется море, тихо и спокойно, в ясное безветренное утро под лучами солнца, или журчит в камнях ручеек, или шелестит весенняя листва…»

Пальцы девушки то замедляли, то ускоряли бег, взлетали вверх над клавиатурой и, помедлив, опускались на нее вновь.

Но вот Наташа взяла несколько бурных аккордов. Они сильно раскатились по залу, на смену безмятежным, ласкавшим ухо звукам метнулась целая буря. Так бывает, когда небесные тучи с громом и молнией обрушиваются на землю потоками проливного дождя. Были здесь и гнев, и призыв, и борьба. Потом звуки стали слабеть. И вот все закончилось мягкой, замедленной мелодией, грустной и радостной в одно и то же время. Наташа оторвала руки от клавишей, тихо положила их на колени.

— Хорошо, Наташа, очень хорошо, — возбужденно похвалил Спицын. Музыка еще звенела в его ушах.

— Это мое собственное, — покраснев, призналась девушка.

Борис помог ей надеть шубку.

— Что-то мягкое и грозное, нежное и могучее. Это о природе?

— Не угадали. Это называется «Подвиг».

Лейтенант удивленно остановил на ней глаза.

— А содержание?

— Это еще набросок, — пояснила она смущенно, — настоящая музыка появится потом. Если, конечно, получится. А все это я памяти своего папы посвящаю. Вот послушайте и скажите, воспринимается содержание или нет… Тихое утро. Солнце всходит над степью, над лесом и над крышами маленькой деревеньки. Но почему в этой деревеньке от околицы до околицы слышен плач? Это фашисты сгоняют детей в школу, чтобы запереть их там и поджечь здание… Один шустрый парнишка вырывается из толпы и бежит в сторону наших траншей. Свистят пули ему вдогонку, злобно ухает миномет. Но мальчик переходит линию фронта. Вот он у командира батальона. Сомкнув шершавые от ветра губы, в суровом молчании слушает его командир батальона. «Атаковать деревню!» — приказывает он. И вот мчатся вперед танки, бегут следом за ними советские автоматчики. Батальон ворвался в деревню. Штыками и прикладами бьют воины гитлеровцев. Командир вбегает на порог школы и распахивает дверь. «Дети, вы спасены!» — кричит он запертым в доме ребятам, но в эту последнюю минуту падает, насмерть сраженный вражеской пулей. Он лежит на пороге школы с рукой, простертой вперед. Кончился бой. И опять над лесом и степью голубеет небо и светит солнце. Спасенные дети проходят мимо павшего героя, и каждый из них кладет ему на гимнастерку букетик полевых цветов. Дети остались жить. Их путь — к счастью! Вот и все, Боря, — закончила взволнованно Наташа. — Ну как, вам… понравилось? Только вы по-честному…

— Не знаю, Наташа, — развел лейтенант руками, — мне понравилось. Но, если по-честному, я бы на вашем месте сделал более строгим начало. У вас оно слишком мирно звучит и тихо, а ведь действие происходит на войне.

— Я подумаю, — отозвалась девушка. — Пожалуй, вы верно заметили.

Застегивая верхнюю пуговицу шубки, она дружески смотрела на летчика.

— Знаете что, Наташа, — смущенно сказал Спицын, — завтра я и Мочалов поднимаемся первыми, и как раз когда вы открываете библиотеку. Это я вам по секрету.

— Мне бы хотелось увидеть, как вы полетите. Только как я узнаю, на каком самолете вы, а на каком Мочалов?

Спицын задумался, наморщив по-детски лоб, потом радостно махнул рукой.

— Мы будем набирать высоту горкой, это подниматься вверх резко, как бы свечой. Знаете?

— Знаю.

— Так вот, я в это время «бочку» крутану.