Летчики и космонавты

— Вы назначены командиром отряда по спасению экипажа «Челюскина». Задание особой важности, правительственное. Самолеты будут погружены в разобранном виде на платформы и доставлены во Владивосток. Там вас ожидает пароход «Смоленск», который имеет задачу пробиться как можно дальше на север к Чукотке. Потом действовать будете по обстановке.

Комэск был краток. Этого требовала обстановка — меньше говорить, больше делать. Через десять минут пришел инженер. Обсудили, какие машины грузить на платформы, какое оборудование взять с собой. Срок погрузки — два часа.

— Задание правительственное, — еще раз напомнил мне комэск. Подумав, спросил: — Кого думаете взять с собой? Можете любого…

— Демирова и Бастанжиева.

Командир согласился. Ему хорошо были известны эти летчики, он знал, что мы отлично сработались, понимали друг друга.

Домой пришел в полночь. Жена, тревожась, ждала меня. На ее безмолвный вопрос ответил просьбой:

— Собери белье, Муся. Теплое.

— Уезжаешь? Надолго?

— Не знаю, Муся, наверно, вернусь не раньше мая.

— Туда? Спасать? В Арктику?..

— Угадала, Муся. Собери поскорее. Каждая минута дорога…

Жена помогла мне упаковать чемодан. Молодец! Ни слез, ни жалоб. Впрочем, она знала, что в любую минуту мне могли дать опасное задание. Летчики-то мы ведь военные. Этим все сказано.

Сборы закончили быстро, как по тревоге. И вот уже под мерный перестук колес мы отсчитывали километры. За окном вагона промелькнула станция Угольная, пригороды Владивостока…

Скоро мы были уже на борту «Смоленска», который стоял у мыса Клети, набирая уголь.

Познакомился с представителем управления Северного морского пути Пожидаевым, человеком весьма деятельным. Мне нужно было выяснить, как он представлял нашу экспедицию, ее план, этапы.

— Какова ледовая обстановка? Где мы разгружаемся, откуда начинаем полеты? — забросал его вопросами.

В ответ Пожидаев пожал плечами.

— Там видно будет. Погода покажет. Разве отсюда определишь? Будете плыть, пока льды не задержат. А потом полетите на самолетах в лагерь.

Значит, на себя надежда — основа храбрости. Это старое воинское правило в своеобразной интерпретации можно целиком применить к нашей обстановке. Поставил задачу добиться обеспечения всем необходимым для полетов, начиная с теплого обмундирования и горючего, кончая паяльными лампами. Просчетов быть не должно! Собрал летчиков, техников, обсудили наши запросы, составили список необходимого имущества и горючего. Начали, не теряя времени, «отоваривать» свою заявку. К счастью, нам препятствий не чинили, что имелось, давали не жалея.

В разгар подготовки к выходу в море я получил распоряжение от Валериана Владимировича Куйбышева взять с собой еще три самолета. Таким образом, наша группа должна была увеличиться до 6 самолетов.

Немедленно дал телеграмму командиру эскадрильи. Через день передо мной уже стоял и докладывал командир звена Борис Пивенштейн:

— Товарищ командир отряда. Сводное звено прибыло в ваше распоряжение.

Пивенштейн передал мне пакет, в котором был приказ. Привожу его полностью:

ПРИКАЗ

АВИАЦИОННОЙ ЭСКАДРИЛЬЕ ИМЕНИ ЛЕНИНА.

1. Во исполнение приказа от 25.II—34 для участия в экспедиции выделяю сводное звено под командой командира звена товарища Пивенштейна на двух самолетах Р-5 и одном У-2.

2. Командиру звена товарищу Пивенштейну с прибытием во Владивосток поступить в распоряжение начальника экспедиции товарища Пожидаева на пароходе «Смоленск» под общее командование командира отряда товарища Каманина. Карты полетов района получить в штабе Морсил во Владивостоке. Об убытии донести рапортом и из Владивостока телеграфом.

Командир эскадрильи Скоблик

Начштаба Иванов.»

— Устал? — спросил Бориса.

— Кажется, да, — ответил Пивенштейн, — ведь собирались как на пожар.

— Вот свободная койка. Ложись, отдыхай.

Пивенштейн не заставил себя долго упрашивать, как сноп повалился на койку и быстро уснул. Устроили на отдых и остальных вновь прибывших летчиков, техников, мотористов. А сами продолжали размещать на палубе грузы, крепить ящики.

В тот же день получил еще одну телеграмму от В. В. Куйбышева:

«Прикомандировать к отряду трех гражданских летчиков…»

Среди гражданских летчиков был В. С. Молоков. Я никогда его не видел, но слышал о нем много. Инструктор, обучавший меня летному делу, сам учился у инструктора, выращенного Молоковым. Для меня в этом смысле летчик Молоков являлся «дедушкой». И вот мы встретились.