Лети, мой Свет!

"А для разнообразия. Синий - наш цвет, а карий, голубой и (увы!) зеленый не прошли по кастингу. Что же остаётся бедному монаху? Только ждать нас, распрекрасных, невинно хлопая серыми глазами! Как альтернатива, есть ещё красные, но вурдалаки, по-моему, это уже перебор. Хотя, всё дело вкуса, конечно. С твоим-то характером и вурдалаки на дороге не заваляются...

Целительница резко остановилась и решительно вернулась к костру.

- Крис, поговори со мной.

- Говорю, - подлый дроу по-прежнему изучал устроение костра, словно ничего интереснее вокруг него не было. Аталь с трудом подавила желание треснуть его чем-нибудь тяжёлым, чтобы удостовериться, что кроме безразличного, спокойного равнодушия он ещё не забыл о существовании других эмоций. Пусть даже это будет гнев или раздражение от её бесцеремонного любопытства.

- Что было в Вестнике Повелительницы?

Кристарн медленно повернул голову, не выказывая, впрочем, особого интереса к разговору.

- Зачем тебе знать?

- Затем, что с тех пор ты ходишь, словно пришибленный, а меня это раздражает, - выпалила девушка.

- Да какая тебе разница, как я выгляжу? Ведь гораздо проще злиться на чужого и говорить об этом в спину. Не можешь показать свои истинные чувства - не унижай меня этой надуманной трусливой заботой, - отрывисто проговорил дроу.

Нет, это уже переходило всякие границы! Оказывается, она ещё и виновата! Аталь задохнулась от возмущения и, не раздумывая о последствиях, влепила пощёчину. И замерла, не ожидая, что вскочивший тёмный не перехватит её руку и не станет уклоняться. Лишь зелёные глаза потемнели до опасной черноты, но девушка уже этого не видела, уткнувшись лбом в его плечо.

- Эй, да ты что, плачешь? - Кристарн слегка растерялся, глядя на встрёпанную макушку.

- Нет, злюсь! - послышался приглушённый ответ.

- А! Тогда не буду мешать.

Аталь подняла голову и сверкнула глазами:

- Ты мне совершенно не мешаешь. И всё ты правильно сказал, кроме того, что я только делаю вид, что волнуюсь о тебе. Просто когда я злюсь, часто говорю глупости. Вот, например, что ты для меня чужой. В глаза бы не смогла, а вслух, другому - пожалуйста.

- Зачем?

- Не знаю. Вот такие мы, человеческие женщины. Немудрые и недобрые, какие бы надежды не возлагали на нас всякие тёмные эльфы. Когда нам по-настоящему больно, можем сказать любую ерунду, не думая о последствиях. Чтобы тоже сделать больно в ответ, хотя бы словом, если действием не получается...

- Понятно, - сухо ответил дроу и, подбирая слова, тихо добавил: - Я не буду оправдываться. Если сможешь - прости.

Аталь внимательно смотрела в невозмутимое лицо, понимая, что больше не хочет видеть такое выражение в его глазах. Что угодно - злость, презрение, недоумение - всё равно. Только не это усталое, тяжёлое равнодушие. И тут упрямое любопытство, тихонько высунув длинный нос, поспешило вклиниться в нестройные ряды нахлынувших чувств.

- Покажи мне.

- Что?

- Вчерашний вечер. С момента, как ты получил Вестник.

- Нет, - отрезал тёмный, непреклонно скрестив руки на груди.

- Почему?

- Это ничего тебе не даст. Неважно, как и почему так получилось. Это был мой выбор, и я готов к его последствиям. Ты тоже должна принять решение. Сама. Здесь и сейчас. И я не дам тебе возможность поискать оправданий или поводов для упрёков в моих воспоминаниях.

Аталь застыла. Здесь и сейчас. Поверить и простить? Остаться друзьями? Нет, не тот случай. Это не Анрэй, расстаться с которым невозможно, как руку себе отрезать. Если она отпустит Кристарна - больше его не увидит, даже если глупое сердце вновь разорвется напополам. Хотя, кто может знать, чего ожидать от тёмного эльфа, который сам себе на уме, да ещё и полностью подвластен приказам своей Повелительницы? Здесь и сейчас...

Она легонько коснулась его щеки, на которой ярким пятном расцветал отпечаток её ладони, и заглянула в глаза. Крис смотрел в ответ, спокойно, не мигая. Хотя вихрь её сомнений, носившийся вокруг, отвлекал сумасшедшим хороводом. Вдруг этот калейдоскоп внезапно остановился на уверенном решении, да так резко, что у тёмного дыхание перехватило.

- В следующий раз, когда будешь делать подобный выбор, имей в виду, что я не мудрая, не добрая и вообще совершенно не соответствую вашим странным представлениям о женщинах. И будь ты хоть трижды Повелитель и четырежды великий воин, я обещаю, что... - тут голос её сорвался с драматического шёпота на пронзительный, звенящий голос, - прибью на месте, зараза ты остроухая. Глаза выковыряю, уши отрежу и нос откушу! А потом подниму симпатичного зомби, полюбуюсь и снова прибью. И так пока не надоест, а надоест мне не скоро. И не смей улыбаться - на меня это не действует!

Кристарн расхохотался и прижал к себе девушку, сверкающую глазами, как синеглазая кошка.

- О, как же мы ошиблись, приняв тебя за воплощение женской доброты и мудрости! Да ты, оказывается, кровожадна и мстительна? Только, боюсь, убить меня не получится. Но я впечатлился и проникся по самые уши. Правда.