Лети, перышко!

Перед ней стоял молодой мужчина, высокий и широкоплечий. Его каштановые волосы с густой рыжинкой были заметно длиннее, чем прежде, и в одну прядь была вплетена ольховая веточка – Алена узнала ее по крохотным шишкам. Вместо привычной охотничьей куртки на плечи был накинут плащ, как будто из того самого мха сотканный. На запястье шнурок с подвесками и тремя махонькими, с полпальца в длину, перышками на нитках: одно голубое, другое черное, третье золотистое. Лицо… Алена не могла понять, изменились его черты или остались прежними, но вот глаза точно были такими зеленющими, каких у людей не бывает.

– Ну что молчишь? Или все-таки раздумываешь насчет обморока? – Елисей вроде шутил, но смотрел настороженно. Как будто сам чего-то боялся.

– Раньше надо было падать, теперь уж как-нибудь обойдемся без обмороков. Мне, может, кто-нибудь объяснит, что за чертовщина тут происходит и почему я вижу какую-то… дикую небывальщину?

– Это ты еще домашнюю небывальщину не видела… – вполголоса фыркнула насмешница на сосне. – Ладно, ладно, молчу, хочешь – сам объясняй, – добавила она, когда Елисей показал ей кулак.

– А ты… ты сама что последнее помнишь из… ну… из обычного?

– Я шла к тропинке, – принялась рассказывать Алена. – Выронила перо, оно отлетело к кочке, я подобрала, а там… эта… морошка.

– Неморошка.

– Ну я понимаю, что не морошка, но похожая. И я ее почему-то съела.

– Третий раз спрашиваю – кислая была или нет? – снова встряла пернатая красавица.

– Нет! Не кислая! Очень даже вкусная!!! – заорала Алена, у которой от абсурдной ситуации уже начали сдавать нервы. – Только потом вот это все началось!!! – и она ткнула пальцем поочередно в верхушку сосны и в Елисея.

– Ладно, ладно, не кричи, – успокаивающе заговорил тот. – Оно не началось, оно так и было, это просто ты теперь… эээ… в курсе.

– Чего?!

– Ты съела неморошку.

– Да поняла я, что не морошку, а что-то ядовито-галлюциногенное!

– Да нет же! Нет там ничего ядовитого, наоборот. Неморошка – это она так называется. Ягода-неморошка, или не-морочь-ягода. Весной вырастает не-морочь-трава, на ней зацветает не-морочь-цветок, а потом созревает не-морочь-ягода… И если ее съесть, весь наведенный морок спадет и ты увидишь настоящее. Понимаешь?

Алена прислонилась к сосне. Ей вдруг стало очень холодно – наверно, от нервов. Елисей осторожно подошел ближе и остановился, смущенно отведя взгляд.

– Прости… Я не могу сделать так, чтобы ты снова видела мои глаза такого же цвета, как раньше, – виновато произнес он.

– Да какая мне разница, какого цвета у тебя глаза! – снова взвизгнула Алена.

– Правда?

В вопросе Елисея послышалась радость, и Алена поняла, что он имеет в виду.

– Правда, – уже нормальным голосом ответила девушка. – А ты… ты вообще кто?

– О, наконец-то вопросы начались! – весело заметило с сосны белокурое создание.

– Так я ж тебе сразу сказал – Леший, а ты не поверила, – усмехнулся Елисей.

– Ну да, конечно, так теперь намного понятнее… А ты? – Алена задрала голову.

– А я – Алконост! Дева-птица, приносящая радость. Слыхала?

Алконост… какое-то немного знакомое имя. Где-то Алена его видела, причем не так уж давно. В библиотеке терема, что ли?

– Ой! А это, случайно, не твое перо? – Алена протянула золотистое перышко с павлиньим глазком.

– Ты у меня хоть одно золотое перо вообще видишь? – насмешливо поинтересовалась Алконост. – Не мое это…

– Нет, это мое перо, но можешь оставить его себе – раздался еще один женский голос, мелодичный, нежный и не вполне незнакомый. Сосенка жалобно скрипнула: вторая дева-птица была никак не меньше первой. Золотые перья у нее и впрямь были, да и не только золотые: встречались и рыжие, и серые, и темно-синие. А лицо… это лицо Алена точно видела! И эти зеленые глаза, и эту косу, сложным колоском сплетенную, и золотистый ободок…

– Здравствуй, Алена! Я рада, что ты все-таки приехала. Знаю, непросто это было. Гамаюн я, вещая птица, ведающая судьбы.

– … и лезущая с непрошеными советами… – тихонько добавила Алконост.

«Хочешь совет? Бросай этого своего ПалНикитича и поезжай в Брусвянку!»… Да быть того не может! Неужели та девушка в парке – это…

– Я это, я, – улыбнулась Гамаюн. – Вижу, ты меня узнала.

– Так вот почему ты тогда в плед закуталась по уши! – воскликнула Алена. – Подожди, а как же я тогда тебя увидела?

– Я показываюсь, кому должна показаться, – ответила Гамаюн. – Я – вестница судьбы. Если судьба подает знак – ты его увидишь, а уж прислушаться или нет – это человек сам решает.

– А ягоду почему не сказали, где искать? – Алена поочередно посмотрела на Гамаюн и Елисея. – Вы-то уж точно про нее все знали!

– Потому что никто не может вмешиваться и принимать за тебя решения, – терпеливо пояснила вещая дева-птица. – Никто из нас не посмел бы тебе что-то рассказывать или как-то тебя подталкивать, или, наоборот, прятать и путать следы. Я могла лишь позвать тебя. Дальше ты сама вольна выбирать, и каждый твой шаг, каждый выбор куда-то ведет или откуда-то уводит.

– Но если бы перо не упало…