Лети, ведьма, лети! [тетралогия]

– Как будет угодно Госпоже. Комната для восставления у нас всегда готова. Пожалуйста, следуйте за нами.

Неб и Честер взяли поддон с телом охранницы и понесли его к выходу из ледника. Здесь у двери Честер воспользовался своей карточкой, и мы вышли. Дверь за нами захлопнулась с чмокающим звуком.

Наше шествие – Неб, Честер, Мелинда и я – сделало буквально дюжину шагов по коридору и остановилось перед новой дверью, только была она не металлической, а деревянной. Ну правильно, ведь дерево как никакой другой материал поглощает остаточную магию и не дает ей рассеиваться и творить чего не надо.

Кодового замка здесь тоже не было. Мелинда просто прошептала заклинание, которое я не разобрала, и коснулась пальцами центра двери. И дверь медленно отъехала в сторону.

Мы вошли. Тут же вспыхнули свечи в десятке канделябров, расставленных на приземистых шкафчиках. В центре комнаты царил стол, это было понятно.

Неб и Честер опустили поддон на пол и взяли с него тело. Мелинда бойко стащила со стола скатерть и обнажила поверхность, сделанную, как оказалось, из полированного оникса. Я никогда не думала, что оникс – это минерал мертвых.

– Оникс обладает большой некротической сверхпроводимостью, – пояснила мне Мелинда.

Неб и Честер без всякой помпезности возложили кадавр на стол. Конечно, для них это всего-навсего труп, который в очередной раз будут подвергать допросу. О том, что эта изувеченная женщина когда-то была полна сил и надежд, кого-то любила, над чем-то смеялась и плакала, они не задумывались.

– Какой ритуал вы изволите проводить, Госпожа? – спросила меня Мелинда. – Полиморфический основной или Плантера?

– Начну с полиморфического, – сказала я деловито, ибо слыхом не слыхивала о том, что существует какой-то ритуал Плантера.

– Вам потребуется небольшая помощь, – деликатно напомнила о себе Мелинда. – Надеюсь, вы не пренебрежете мной.

Хм. Попробуй тобой пренебреги!

– Нет, что вы. Ваше участие я почту за честь!

Мы сбросили меха и подошли к столу, встав справа и слева от покойницы. Я прочла все необходимые для восставления кадавра заклинания, затем, сконцентрировавшись, положила ладонь на ледяной лоб покойницы. Мелинда меж тем держала ее руки. Сначала я не ощущала ничего, но потом…

На лбу кадавра под моими руками запульсировала жилка.

Сработало!

– Восстань! – хором вскрикнули я и Мелинда, отнимая руки (не забыть бы их потом вымыть как следует).

Кадавр восстал. Точнее, восстала. Покойница сидела на столе, ее руки висели по бокам тела как плети.

– Как только она откроет глаза, спрашивайте, – подсказала мне Мелинда. Почтенная старица, видно, почуяла, что в деле оживления кадавров я новичок.

Я встала так, чтобы в момент открывания глаз покойницы ее взгляд сфокусировался на мне. Я буду ее повелительницей на весь сеанс восставления.

Глаза трупа открылись. Я содрогнулась, когда они остановились на мне. Это были абсолютно черные глаза, чернота заполняла их до краев.

– Повелеваю тебе говорить, – сказала я.

– Я повинуюсь, – ответила покойница. Голос у нее был совершенно лишен интонаций. Да какие можно ожидать интонации от покойника!

– Не затягивайте разговор, – подсказала мне шепотом Мелинда. – Некротической энергии очень мало.

Я кивнула и спросила кадавр:

– Поведай о том, кто убил тебя.

Руки покойницы дернулись, ее всю затрясло, но она ответила:

– Холод, тьма и молния убили меня.

– Убивший тебя – не человек?

– Я помню только холод, тьму и молнию.

– Ты не ответила на вопрос. Убивший тебя – человек?

Кадавр завыл:

– Не знаю, не знаю!

Мелинда испуганно взглянула на меня:

– Она в предысходном состоянии. Она может разложиться прямо сейчас! Остановите допрос!

– Но я должна знать, как выглядел убийца!

И тут кадавр заговорил совсем другим голосом – на латыни, да еще голосом доброй нянюшки, рассказывающей на ночь сказку послушной детке:

– Хочешь знать, как я выгляжу? О, это очень просто. Мой лик блещет любовью и красотой – голубые глаза наполнены светом, лоб дышит мудростью, губы исторгают лишь благословения. Одежда моя – светлые ризы смирения и добродетели. В руках я несу белоснежные лилии рая – они предназначены для тех, кто хранит Иисуса в своем сердце. Ноги мои чище, чем золото, ибо они никогда не ходили по стезе порока. Тело мое чисто и драгоценно, ибо никогда не знало скверны и погибели. И белые крылья мои светлее солнечного света, потому что благодаря им я спешу исполнять волю Всевышнего. Нет во мне греха, и потому имя мне – ангел.

Кадавр выговорил все это и медленно лег не стол. Глаза его закрылись. Запах тления сменился каким-то морозным запахом, видимо, кадавр вернулся в свое исходное состояние.

– Восставление закончено, – подтвердила Мелинда. – Если сейчас попробовать снова ее восставить, она просто разложится.

Я ошарашенно молчала.

– Госпожа? Госпожа?

Я пришла в себя:

– Мелинда, я не понимаю. Она дала нам описание ангела!

– Совершенно верно. Я могу вас озадачить еще больше: на прошлом восставлении она не произносила ничего подобного. Выходит, что это описание предназначалось только для вас?