Лети, звезда, на небеса!

Повернув на боковую улочку, Морено увидел знакомого уже гигантского пса. Страшилище атаковало перепуганных уличных торговцев. Пес лаял, подбегал к людям, хватал за одежду зубами и тянул их. Он никого не кусал, однако одного вида этого лохматого монстра было достаточно, чтобы заозираться в поисках туалета, а уж когда чудище на тебя лает, рычит и хватает за подштанники – разум скукоживается, и на первый план вырываются первобытные инстинкты: отбиться от опасности, уничтожить угрозу!

И пса били всем, что попадалось под руку: палками, камнями, обрезками труб и просто ногами. А он по-прежнему не огрызался и не нападал.

Он звал. Морено видел это совершенно ясно – пес звал людей за собой. Кому-то нужна была помощь.

Вспомнив, откуда сбежал этот пес, Винсент задохнулся от невероятной догадки. Неужели… Неужели это чудовище зовет людей к Анне? И это ей нужна помощь?!

Морено выскочил из машины и побежал к толпе. И в этот момент гулко бухнул выстрел. Подоспевший на шум полицейский принял, как ему казалось, единственно правильное решение.

Пуля попала зверю в бок. Закричав от боли, пес упал, затем вскочил и, оставляя кровавый след, бросился прочь.

Полицейский прицелился ему в спину, но на его пути встал Морено. Направленное в лоб дуло пистолета было довольно весомым аргументом, и повторного, добивающего пса выстрела не последовало.

Полицейский что-то заорал, грозно (как ему казалось) и неразборчиво. Винсент, не обращая внимания на истерику представителя власти, вытащил мобильный телефон и вызвал Левандовского. Генерал и его люди прибыли буквально через десять минут. Разумеется, с ними была и Саша.

Пес уже скрылся, но остался его четкий след. Кровавый след.

По которому меня и нашли.

И вот мы с Маем гуляем по берегу Балтийского моря, дышим свежим воздухом и наслаждаемся жизнью. У нас все хорошо. Почти хорошо.

Потому что очень трудно жить без Лешки.

Когда я лежала в больнице в Москве, он не пришел ни разу. Оно и понятно, мы ведь в разводе, но… Так хотелось после всего пережитого прижаться к теплому плечу, поплакать ему в «жилетку», выслушать шутливое бурчание – «опять обсопливила!», спрятаться в уютном кольце родных и таких надежных рук, но… Господин Майоров, по-моему, выкинул меня из своей жизни окончательно и бесповоротно.

Где он, что с ним – не знаю. И Сергей Львович, и Артур, и Виктор, и даже Кузнечик – все они старательно избегали любого упоминания о Лешке. В моей палате не было телевизора, мне не приносили газет, ко мне не пускали тех, кто мог случайно проболтаться о том, что происходит в жизни Алексея Майорова.

Наверное, у него все хорошо. Даже очень.

Счастья тебе, родной!