Летящая на пламя

Его отчаянная попытка открытого неповиновения султану ни к чему не привела. Правда, Шеридан сам не знал, чего ожидал добиться подобным образом. Во всяком случае, ему даже в голову не пришло, что в шатер войдут Джулия и британский посол с предписанием на его арест и своими планами относительно будущего принцессы. Почему он не просчитал все варианты во время столь длительных переходов по пустыне и горам? В каких облаках, черт возьми, он витал до сих пор?

Шеридан встал со своей мягкой постели и прошел на террасу. В водах Босфора дрожали отражения звезд, здесь и там виднелись огоньки рыбацких лодок.

А теперь они выдадут Олимпию замуж за этого белокурого верзилу, как объявила Джулия. Какой-то неизвестно откуда взявшийся принц! Политическая ситуация в мире за это время изменилась, и Шеридан не стал бы делать то, что намеревался сделать год назад. Этот парень, по-видимому, действительно собирался восстановить закон и справедливость на европейском континенте, если только его свяжут брачными узами с Олимпией Ориенской. Слава Богу, сам Шеридан не успел вступить с принцессой в брак, иначе он давно уже был бы мертв.

Этот несчастный истеричный ублюдок Фицхью пытался заговорить с султаном пять раз. Конечно, молодой капитан теперь, когда он узнал всю правду, не хотел претендовать на Олимпию, но он пылал гневом праведным и желал отомстить за свою поруганную честь. Собственные оскорбленные чувства в его душе перемешались с чувством патриотизма и страхом перед приговором общественного мнения, а также другими, не относящимися к делу эмоциями. В конце концов Махмуд устал от его многословия и велел ему удалиться.

Шеридан провел ладонями по лицу и тяжело вздохнул. Сегодня выдался чертовски трудный день. И все же случившееся представлялось ему совершенно неизбежным. В сознании этого Шеридан черпал силы. Он стоял сейчас один в полной темноте, ощущая себя беспомощным и жалким, и все же он постепенно обретал равновесие в этом мире. Сложившаяся ситуация была для него вполне привычной — он ощущал себя одиноким, никому ничем не обязанным, не ждущим ни от кого милости, не имеющим друзей, не питающим иллюзий. Таким он был до тою, как встретил Олимпию. Он привык к одному — ежедневной службе, службе, отнимающей все силы.

Шеридан был зол на Джулию, Махмуда и британских дипломатических лиц, однако держал себя в руках. Он не хотел набрасываться на стражу сейчас словно безумный, вступая в неравную схватку с вооруженными людьми.

Когда Олимпию увели от него, в душе Шеридана как будто что-то сломалось. Он понял, что напрасно надеялся обрести любовь. Его уделом было одиночество, к которому он уже давно привык.

Жизнь на острове заставила его забыть об этом, он погрузился в новую для него стихию любви и согласия с миром.

Но теперь он чувствовал себя намного лучше, намного увереннее, распрощавшись со своими иллюзиями. Будущее представлялось ему не таким уж мрачным. Махмуду нужен был великий адмирал — Шеридан готов был сыграть эту роль. Он мог бы жить как король, содержать гарем, покуривать свою трубку и проводить дни в погоне за богатством и почестями, лобызая ноги султана.

Шеридан всматривался в темные кроны деревьев, ощущая внутреннюю опустошенность. Он думал об Олимпии, вспоминал ее округлые груди, прикрытые полупрозрачной тканью. Внезапно ему пришло в голову, что завтра утром ее увезут отсюда. Шеридан жалел только об одном — о том, что он не лишил ее девственности и теперь Олимпия достанется бравому тевтону, солдафону с грудью, украшенной медалями, который набросится на нее, словно застоявшийся жеребец.

Некоторое время Шеридан с горечью размышлял над подобной несправедливостью. Во дворце все было тихо. Тишину нарушали только журчание фонтанов да шелест листьев в саду. Шеридан медленно повернулся, на его губах заиграла улыбка. Держа мерцающую лампу в руках, одетый в роскошный халат, отороченный собольим мехом, Шеридан не спеша вышел из своих новых покоев.

Олимпии снилось, что она убегает от евнухов султана, которые гонятся за ней с кнутами и саблями. Она пытается разыскать Шеридана, но его нигде нет — ни в покоях дворца, ни во внутренних двориках, ни в садах. Но когда она уже была близка к отчаянию, он неожиданно появляется и шепчет ее имя в темноте, заключает в объятия, и Олимпия чувствует себя надежно защищенной и укрытой от преследователей… Она обхватила его своими руками и ощутила на губах поцелуй, страстный и долгий. Внезапно проснувшись, Олимпия поняла, что Шеридан действительно здесь, и тихо вскрикнула от радости.

Олимпия хотела назвать его по имени, но он снова уложил ее на подушки, тусклый свет лампы озарял его профиль.

— Молчи, — прошептал он, и Олимпия ощутила теплое дыхание на своей щеке. — Ты хочешь быть моей?

— А разве мы…

Он прервал ее речь, закрыв ей рот поцелуем. В его действиях было что-то странное, непонятное девушке. Вместо того чтобы сообщить ей план побега, он начал решительно расстегивать жемчужные пуговицы на ее кафтанчике, а затем, распахнув его, принялся ласкать ее обнаженную грудь.