Летим в Лас-Вегас!

Так мы называем мужчин, прошедших тест на любовь к животным. Следующая ступень – проверить, способен ли он проявить к любимой девушке такое же внимание, как к любимой собаке.

– Пойдемте со мной, посмотрим фильм о том, как появился на свет малыш Спрайт, – приглашает нас Шери и уводит в туннель под бассейном – прочь от Зейна.

Меня охватывает паника: но ужас сменяется блаженным покоем, едва мы погружаемся в облако неземного бирюзового света. За стеклянными стенами проплывают дельфины: мы следим за ними как зачарованные. Затем Шери включает видео, и мы узнаем, как пришел в наш мир дельфиненок Спрайт.

– Какой миленький! – воркует Иззи. – Точь-в-точь надувная игрушка для ванной!

Двое дельфинов синхронно ныряют и в один миг высовывают морды из воды.

– Мы не учим дельфинов трюкам: все, что вы видите, они делают и в естественных условиях, – объясняет Шери.

Я – в своей стихии. Дельфинов обожаю с детства: еще в младших классах я собирала картинки с дельфинами и до сих пор храню свою коллекцию. Порой я думаю, что могла бы работать в дельфинарии – если бы не стеснялась показываться на людях в купальнике.

Шери раздает нам плейеры с информацией о зверинце (наговоренной самими Зигфридом и Роем) и отпускает на волю. Дальше можем гулять сами.

Экзотические хищники в зеленых вольерах наслаждаются фиестой. Они зевают, облизывая клыки ярко-розовыми языками, и гладкие шкуры их блестят в электрическом свете.

Мы знакомимся со слонихой Джильдой, для которой в вольере выстроены развалины индийского храма. Джильда – дама миниатюрная (всего три тонны) и для своих пятидесяти с хвостиком выглядит очень недурно, хотя ее морщинистая серая кожа явно нуждается в увлажняющих кремах. Джильда еще не на пенсии – дважды в день она участвует в шоу Зигфрида и Роя.

Идем к следующему вольеру, где нежатся под искусственным солнышком белые львы, и поражаемся, как этим красавцам удается сочетать беспечную лень с царственным величием. И вдруг ноздри мои раздуваются, уловив знакомый запах. Запах добычи. Я оглядываюсь кругом. Зейна не видно – откуда же аромат? Сейчас я – львица, он – газель.

Пожилой турист, стоящий рядом, чуть отступает в сторону – и я вижу Зейна. Шесть футов великолепного мужского тела, волосы черные и блестящие (хотя уже высохли). Я облизываю пересохшие губы.

Он поднимает глаза. Я поспешно отвожу взгляд и начинаю накручивать на пальцы прядь волос, заслоняя глаза рукой, чтобы он не прочел моих мыслей.

– А я – тоже наполовину конь! – говорит он.

Что?.. Та-а-ак! Сейчас выяснится, что мой красавчик сбежал из ближайшей психушки. Чего и следовало ожидать.

Он протягивает руку и касается символа Стрельца одного из амулетиков, что, позвякивая, болтаются на моем серебряном браслете.

– Кентавр – получеловек-полуконь – шепчу я.

– А-а-а! Значит, мы оба Стрельцы!

Я поворачиваюсь, чтобы включить в разговор Иззи, но она уже упархивает прочь, помахав мне рукой и бросив:

– Увидимся в магазине сувениров!

– Я тоже ношу символ своего знака. Сам сделал, – говорит он, наклонившись, чтобы я могла разглядеть у него на шее медальон на цепочке – лук и стрелу.

Рубашка на груди распахивается: восхищаясь мастерством Зейна в ручных ремеслах, я не упускаю случая бросить беглый взгляд вниз, на его рифленый живот. От этого зрелища пересыхает во рту и загораются уши.

– Так вы… э-э… ювелир? – интересуюсь я, краснея.

– Нет, – улыбается он. – Это просто хобби. Мастерю такие поделки и дарю друзьям. А работаю я в «Стардасте».

– О, в «Стардасте» мы еще не были. Мы первый день в Вегасе. Ну и как там? – Я болтаю без передышки, моля бога, чтобы он не спросил, где мы остановились.

– Неплохо. Правда, из братьев меньших одни попугаи, да и те нарисованы на обоях. Чтобы полюбоваться на зверей, я хожу сюда. Хорошая у них жизнь – ни горя, ни забот… – И он потирает висок.

– Неприятно вас разочаровывать, но я только что видела, как двое снежных барсов поцапались из-за куска говядины…

– Всюду страсти роковые! – смеется он.

Тут в нашу милую беседу врывается громкий голос с очень знакомым выговором:

– Ух ты, Гэри, глянь, какую кучу наложил вон тот котяра!

– Ваши соотечественники? – интересуется Зейн. Он легко уловил английский акцент.

– К сожалению, да. Стоит ли удивляться, что я предпочитаю общество животных?

– Я тоже. – Он широко улыбается. – Лучшие мои друзья – пантеры.

Только успеваю подумать, что и сам он похож на пантеру – такой же гибкий и сексуальный, – как из-за угла на нас торпедами выскакивают двое мальчишек Зейн грациозно уступает им дорогу. Меня природа грациозностью обделила, я отшатываюсь, спотыкаюсь, задеваю ногой за скамью и падаю на сиденье.

– Отличная мысль! – улыбается он. – Давно пора присесть.

Морщась от боли, я незаметно потираю голень, на которой через несколько минут наверняка появятся первые признаки синяка.

– Что у вас там еще? – спрашивает он, снова прикасаясь к моему увешанному амулетами браслету.

На этот раз пальцы его касаются моего запястья. Я поднимаю взгляд – роковая ошибка. Глаза у Зейна темно-темно-карие, почти черные, с золотыми проблесками.

– Можно посмотреть? – негромко говорит он.