Летит стальная эскадрилья

Мастерски владея тактикой воздушного боя на вертикалях, Александр Иванович использовал и такой способ боевых действий, как свободная охота. Сотни гитлеровских бомбардировщиков и истребителей уничтожили летчики-гвардейцы, ведомые Покрышкиным. Но профессиональной тайны из своих поисков и открытий Александр Иванович не делал. Все новые тактические приемы и маневры в воздушном бою быстро становились нашим общим достоянием.

В 16-м гвардейском истребительном авиаполку летчик Покрышкин вырос от рядового до командира этого полка. За успешное командование им, 354 боевых вылета, 54 воздушных боя, в которых Покрышкин сбил 19 самолетов противника, за мужество и героизм, проявленные при этом, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вскоре Александр Иванович был награжден и второй Золотой Звездой Героя. За три месяца боевой работы он довел счет лично сбитых самолетов противника до 30, и у него уже было 455 боевых вылетов.

Тридцать летчиков, которыми командовал, которых воспитывал и обучал Покрышкин, стали Героями Советского Союза, трем это звание было присвоено дважды. А сам Александр Иванович, проведя 156 воздушных боев и сбив при этом 59 самолетов, первым в стране был удостоен третьей медали «Золотая Звезда».

Когда наш легендарный комдив уехал в военную академию, мы горевали так, словно теряли родного человека. Да он и в самом-то деле стал для нас родным…

Поступить в военно-воздушную академию предложили и братьям Глинка — те охотно согласились. Многие же летчики, в годы войны получившие огромный практический опыт боевой работы и занимавшие в полках руководящие должности, предложения об академическом образовании решительно отвергли, ошибочно считая, что их опыта на ближайшую перспективу вполне достаточно, а там — что будет. К этой группе пилотов принадлежал и я.

Учитывая свою невысокую общеобразовательную подготовку, да и военно-теоретическую тоже, я считал, что за четыре года, которые придется провести в академии, можно и в полку путем самообразования достичь уровня, вполне приемлемого для моего служебного положения, зато в летной подготовке недосягаемо далеко обойти «академиков». Когда же предложили поехать на двухмесячные командирские курсы, я с благодарностью согласился, считая это лучшим решением вопроса моей дальнейшей учебы.

И вот получено предписание, по которому мне разрешалось заехать на несколько дней в родные края — повидаться с матерью, прежде чем явиться на курсы. Я сердечно поблагодарил командование, считая, что времени мне дано вполне достаточно, чтобы побывать на родине и вовремя прибыть на место учебы. Не мог я тогда предположить, даже зная о неизмеримости ущерба, нанесенного войной железнодорожному транспорту, что так долго и трудно придется мне добираться в свою Сахаровку.

В те первые послевоенные месяцы, даже годы перевозка по железной дороге столь нужных для жизни народа материальных ценностей и всего необходимого для восстановления разрушенного хозяйства страны была настолько напряженной, что для передвижения людей выделить было почти нечего. Но люди ехали во всех направлениях: фронтовики искали потерянные семьи, эвакуированные возвращались из восточных районов, уцелевшие в фашистских лагерях добирались до родных мест. Голодные, измученные, они рисковали всем, порой жизнью, устраиваясь на крышах вагонов и под вагонами, уцепившись и вися на подножках, мытарясь в тамбурах. На разрушенных железнодорожных станциях люди осаждали проходившие товарняки и редкие пассажирские поезда. Счастливчики с помятыми боками, потеряв скарб, все-таки уезжали, надеясь на счастье и удачу.

На станции Поныри я потерял двое суток: сначала наивно пытался уехать законным путем, предъявив командировочные и отпускные документы. Но вскоре, осознав, что сделать это практически невозможно, принялся действовать самостоятельно. Наконец на третьи сутки нескольким офицерам, командированным, подобно мне, удалось устроиться сначала на крыше вагона, а затем, очередной раз потеснив пассажиров, втиснуться в вагон.

С крыши вагона было особенно хорошо видно, как пострадала от войны наша страна. Казалось, вымерло все. Невольно вкрадывались сомнения: да удастся ли когда-нибудь это восстановить, достичь хотя бы довоенного уровня жизни?..

Поезд пришел в Оршу. Крупнейший железнодорожный узел на востоке Белоруссии прославился своими несгибаемыми защитниками. Как символ мужества, отваги и верности народу на железнодорожной станции Орша стоит сейчас памятник Константину Заслонову.

Отсюда до моей родной деревни Сахаровки менее пятидесяти километров сейчас это около часу езды на любом виде транспорта. А тогда…