Летнее Солнцестояние

— Я не понимаю, что он означает, — говорила она. — Может быть, черемшу надо собирать на заре? Но в таком случае этим можно было бы заниматься в любое время года, а это наверняка не так.

— Почему ты так решила, милочка? — спросила Роза без тени иронии, даже не пытаясь скрыть свое удивление.

— Растения и такие травы, как черемша, можно собирать только в определенное время... Я говорю о времени года... Когда я смотрю на растения, я часто ловлю себя на мысли о том, что они еще не готовы... Я и сама этого не понимаю...

— От кого ты узнала об этом? — спросила Роза, моментально посерьезнев.

— Ни от кого... Моя мама Сара рассказывала мне о некоторых растениях... Я слышала о травах и от других кротов — они говорили об их названиях и целительных свойствах, читали стихи... Но никто не говорил мне о том, когда их нужно собирать. Я узнала все это от... от самих растений! — Последняя фраза далась Ребекке с известным трудом, — ей казалось, что она говорит о вещах самоочевидных. — Это ведь и так понятно, правда?

Роза склонила голову набок и испытующе посмотрела ей в глаза:

— Нет... Скорее, непонятно...

В этот миг мимо Розы проскакал все тот же досужий дрозд, сбивший старую кротиху с мысли. Ребекка вновь спросила:

— Но что же означает этот стишок? Роза рассмеялась:

— Речь идет о цветах, Ребекка. Когда они расцветают, они похожи на маленькие белые звездочки. Идем, я тебе их покажу...

Роза повела Ребекку к растению, росшему в тенистой части леса. Упавшая сверху дубовая ветка мешала его росту.

— Посмотри... — шепнула Роза, указав на тень под веткой.

Среди листиков черемши Ребекка увидела растение с бледно-зелеными листьями и белоснежными цветами с остроконечными лепестками. Несколько цветов уже пожухло, однако один или два цветка все еще источали сильный запах.

— Так обычно и бывает... Цветки уже превращаются в семена, и тут появляется один или два новых цветочка. Может, им не хватало солнца, может, сыграла роль какая-то неведомая случайность... Бывает и так, что отдельным цветам требуется для развития большее время... так же, как и некоторым кротам. Никогда и ни за что не срывай эти цветы, моя милая, — они совершенно особые. И дух у них особый.

Ребекка хотела было задать новый вопрос, но Роза уже отвернулась от нее и направилась к тому месту, где они сидели до этого. Проходя мимо крупных растений черемши, она ласково поглаживала их лапой. Тема была исчерпана.

— Ну что — поняла смысл стишка? — спросила Роза.

— Да, — ответила Ребекка без особого энтузиазма и тут же задала новый вопрос: — Звезды такие и есть?

Это был хороший вопрос. Каждый крот знал, что ясными ночами на небе загораются звезды, хотя ни один из них не видел их собственными глазами. Если это так, откуда кроты знают о звездах? Кто рассказал им о них?

Роза надолго задумалась. Вопрос этот вызвал у нее массу мыслей и чувств. За короткое время Ребекка успела произвести на нее очень сильное впечатление. Молодая кротиха понравилась Розе уже тогда, когда она стояла в нерешительности перед кустами, раздумывая над тем, стоит ли ей идти дальше. Но одно дело симпатия, и совсем другое — изумление. Роза испытывала именно изумление.

Она была целительницей уже много кротовьих лет, при этом жила то на лугах, то в Данктонском Лесу. Более всего на свете ее поражало чудо жизни. Дарованная свыше благодать порой позволяла Розе укреплять и поддерживать это чудо. Она приходила туда, где в ней нуждались, ведомая любовью и состраданием и ничего не требуя взамен за свои служение и помощь. Правда, иногда благодарные кроты приносили ей целебные травы, росшие возле их нор, или же рассказывали целительнице старинные истории и легенды, услышанные от родителей. Она любила рассказывать подобные истории и сама, особенно в тех случаях, когда в лес приходила весна, а слушателями ее были молодые кроты. Обычно к ним присоединялись и кроты постарше. Она взяла за правило не говорить одним кротам о других, не вспоминать в лугах о лесе и не рассказывать лесным обитателям о лугах. Знание такого рода принадлежало ей одной — она никогда не выдавала секретов тех кротов, которым ей доводилось оказывать помощь. Жизнь целителя достаточно одинока. Время брало свое. Постарев, Роза стала уставать — она всегда была опорой для других, самой же ей опереться было не на кого, и это чрезвычайно ее угнетало. Она презирала себя за подобное малодушие и взбадривала себя сушеными цветами желтой таволги, которые она собирала летом в окрестностях Болотного Края. «Ничто так не веселит душу крота, как таволга», — говорила она самой себе, однако известная меланхолия стала постоянным ее спутником.