Летнее Солнцестояние

Стоункроп бродил по краю луга, продолжая поиски брата, которые он начал еще днем. Снова и снова он подходил к опушке леса и звал Кеана. Тот уже должен был вернуться в свою нору, но не вернулся. Это обстоятельство, а также смутное ощущение тревоги, разлитое в воздухе, не на шутку обеспокоили Стоункропа. Он не входил в лес вовсе не потому, что боялся Данктона — он не боялся никого и ничего, — просто он не хотел ставить брата в неловкое положение.

В конце концов ему пришлось пересечь границу леса. Едва ли не сразу он разыскал временную нору, в которой, судя по всему, его брат и находился все это время, и тут же заметил следы разыгравшегося здесь сражения. Едва Стоункроп спустился в нору, он почувствовал страх и ужас, которые, казалось, исходили от самих ее стен.

Это ощущение было столь неприятным, что он тут же поспешил выбраться из норы на поверхность и принялся разглядывать ближайшие окрестности в надежде понять, что же произошло здесь ранним утром. Он не боялся данктонских кротов, ибо был крупен и крепок — куда крепче своего брата Кеана, и потому осматривал полянку без ненужной спешки.

Вероятно, Кеан был тяжело ранен, иначе он вернулся бы на луг. Он вряд ли пошел бы в глубь леса, поскольку там могли скрываться другие данктонские кроты. Стоункроп обследовал всю землю от входа в нору до края леса и в конце концов обнаружил несколько примятых, испачканных кровью растений, свидетельствовавших о том, что Кеан пополз по лесной опушке в направлении вершины холма.

Стоункроп двинулся по его следам, через каждые несколько ярдов он осматривался по сторонам и звал брата, понимая, что полученные в бою ранения могли совершенно лишить его сил. Он набрел на тело Кеана уже ночью, через несколько часов после того, как Брекен отправился вниз.

Он мгновенно узнал брата по запаху — пусть Кеан уже давно был мертв, от него веяло вольными просторами лугов, сухой землей и свежими травами. Вид ран Кеана поверг Стоункропа в ужас. Нет, никогда более они не будут играть и дурачиться, смеяться и устраивать шутливые сражения... Он обвел взглядом темные пастбища. Казалось, Кеан вот-вот подбежит к нему сзади, тронет за плечо и, смеясь, скажет: «Я пошутил. Это совсем не я».

Но нет... Увы, это был именно он, Кеан... Стоункроп припал к земле, объятый безмерной скорбью, обратившей его тело и душу в камень.

Много позже холодный ветер, пронизывавший Стоункропа до мозга костей, привел его в чувство. Он коснулся рыльцем плотных стеблей высокой травы, росшей возле изгороди, рядом с которой лежало бездыханное тело его брата, услышал шум и скрип огромных буков, кроны которых сейчас были сокрыты тьмой, и почувствовал, что в сердце его начинает вскипать гнев. Как он ненавидел этот темный и мрачный лес, где творилось столько зла, как он ненавидел кротов, живших в этом лесу... Никто из них, включая соблазнительную Ребекку, не стоил одного когтя Кеана. Дыхание Стоункропа участилось. Если бы в этот момент ему на глаза попалось что-то движущееся, он не раздумывая пошел бы в атаку. Но все оставалось недвижным — все, включая тело его любимого брата — холодное, окоченевшее тело. Тело — не брат...

— Надо было позвать меня, — прошептал Стоункроп.— Я бы пришел. Я ведь всегда приходил...

После этого он сделал вещь, которая выглядела со стороны достаточно странно, — схватив зубами брата за переднюю лапу, он потащил его тело в направлении пастбищ. Стадия одеревенения уже прошла — лапы и голова болтались из стороны в сторону, что, впрочем, нисколько не мешало Стоункропу. Когда он оттащил тело Кеана на достаточно большое расстояние, он разжал челюсти и посмотрел в направлении верхушек деревьев, которых он не смог бы увидеть при всем желании.

— Пусть уж его съедят наши луговые совы, — буркнул он себе под нос, — а не эти мерзкие лесные хищники...

Он вновь принялся рассматривать раны Кеана и горько подумал: «Должно быть, он погиб в брачном поединке, однако, судя по ранам, он сражался не с одним, а сразу с двумя кротами. У нас так не дерутся — только один на один...»

С этой мыслью Стоункроп заторопился вниз, стараясь держаться опушки леса. До возвращения в родные луговые туннели ему нужно было кое-что сделать.

Он вернулся ко временной норе Ребекки и, не раздумывая ни минуты, забрался в нее. В нос ему ударил острый запах противников Кеана — он был настолько сильным, что у Стоункропа даже закружилась голова. Вначале этот запах даже напугал его, но вскоре чувство страха прошло, сменившись холодной яростью. Он вдыхал запах врагов Кеана, понимая, что не забудет его до конца жизни, ибо запах этот принадлежал данктонскому кроту, убившему его брата.

— Если я тебя когда-нибудь встречу, — зловеще прошептал он, глядя в глубь туннеля, — я вмиг узнаю тебя по запаху. Рано или поздно мои когти уничтожат этот источник зловония...

Когда Стоункроп окончательно уверился в том, что запах убийц навсегда запечатлен в его памяти, он стремительно покинул туннель, пересек узкую полоску леса и оказался на краю луга, с вольных просторов которого на него повеяло свежестью и ароматом луговых трав.

?