Летнее утро

Люда не ответила. Но неожиданно остановилась. Они стояли у витрины, в которой изгибалась изможденная девушка в норковой шубе, любуясь своими изящными, умело раскрашенными гипсовыми пальцами. Небо над улицей было зеленым, и Вячику вдруг показалось, что они в воде, а Люда — русалочка, печальная и беззащитная.

— Я знаю, — сказала Люда. — Я вас понимаю.

— Нет, я не о том, — Вячику очень хотелось, чтобы Люда поняла его правильно. — Я не вообще, а об особом чувстве. Мама даже хотела отвести меня к психиатру.

Люда подняла брови. Вячик смешался и неожиданно спросил:

— Вам бы хотелось такую шубу?

— Нет, — сказала Люда, все еще глядя в упор на Вячика. В ее зрачках отражались искорки — огни реклам. Люда дотронулась до его руки, и Вячик замер, борсь спугнуть ее пальцы.

— Ты знаешь, — сказал он очень тихо, — у меня так бывает, когда эмоциональный подъем. — Вячик другой рукой снял очки и сунул их в нагрудный карман. Люда убрала руку.

— Вы почему сняли очки? — спросила она.

— Очки? Ах, да. — Очки тут же вернулись на место. — А что?

— У вас был такой вид, будто вы хотели меня поцеловать.

— Ой, нет, ни в коем случае! — поспешил ответить Вячик.

— Я так и не подумала, — строго сказала Люда.

Что-то он забыл. Что-то потерялось за эти минуты. И не только в нем, в Вячике, но и в Люде. Люда сказала:

— Уже поздно. Пора в гостиницу. Может быть, вернемся?

Вячику надо было сказать «нет», потому что в вопросе не было уверенности и желания вернуться. Но он послушно кивнул головой, и они пошли к гостинице.

— А почему вы рассказали о психиатре? — спросила вдруг Люда минут через пять. И Вячик, который думал, что Люда сердита на него за то, что он чуть было не поцеловал ее на улице, у витрины, обрадовался вопросу.

— Мама очень хочет, чтобы я был солидным, — сказал Вячик. — И когда она узнала, что я могу так поступать с вещами, она испугалась, что это ненормально.

4

Тогда, года два назад, он сдал последний кандидатский экзамен и была очень хорошая погода. Даже такого сочетания порой достаточно для счастья. Вячик возвращался домой и понимал, что он всесилен. «Я, наверное, могу летать», — сказал он себе, сворачивая в переулок. И даже поднял руки, словно примеряясь, но руки прорезали воздух и вернулись к бокам. Нет, летать он не мог. И тогда он увидел спичечный коробок, лежавший шагах в трех на тротуаре. Остановился, потому что его новая сила была каким-то образом связана с тем спичечным коробком. Коробок был белый с красной надписью «Гигант». Надо убрать коробок с тротуара, понял Вячик, но подходить к коробку и наклоняться было слишком просто. Тогда он приказал коробку уйти с дороги. Коробок не хотел слушаться. Пришлось напрячься и даже снять очки, которые мешали приказывать. Борьба с коробком продолжалась минуты две, и прохожие с удивлением оглядывались на высокого сутулого мужчину, который стоял на тротуаре, вперив взгляд в некую точку впереди, и делал непроизвольные движения корпусом. Коробок готов был уже подчиниться, но тут шедший навстречу мальчишка наподдал его ногой и тот отлетел в сторону. Вячик проследил глазами за полетом коробка и в этот момент понял, что, лишенный поддержки, тот теперь в его власти — он перехватил в воздухе его взглядом и заставил, изменив направление полета, опуститься в урну, стоявшую у стены дома.

— Вот так-то, — сказал он мальчишке, но мальчишка не услышал.

— Мама, — сказал он, придя домой, — я обнаружил в себе редкое свойство.

— Как экзамен? — спросила мама. — Я уже два раза звонила в институт, но на кафедре никто не подходит. Удивительно легкомысленное отношение к своим обязанностям.

— С экзаменом все хорошо. А что ты думаешь об управлении вещами на расстоянии?

Мать поцеловала Вячика в лоб, для этого ему даже не пришлось наклоняться — они с матерью были одного роста.

— Сущность твоей специальности, — сказала она, направляясь на кухню, чтобы разогреть обед, — экономики, заключается в умении управлять вещами на расстоянии. Власть над производственными силами общества…

— Я мысленно могу передвигать предметы, — сказал Вячик. — Хочешь покажу?

Его все еще не покидало волнение счастливого свойства, заставлявшее сжиматься сердце и требовавшее немедленных действий.

— Ты волнуешься? — спросила мать. — Разумеется, ты истратил немало нервной энергии.

— На улице я увидел спичечный коробок, — сказал Вячик. — В трех метрах от меня. И я изменил направление его полета.

— Вячик! — сказала мама. — Где у нас лежит элениум?

— Мама!

— Ты знаешь, как меня беспокоит твое психическое состояние. Именно психические сдвиги были первопричиной моего разрыва с твоим отцом.

Вячик вздохнул. У отца, насколько Вячик знал, с психикой все было в порядке. У отца была другая семья, двое детей, он присылал поздравления Вячику ко всем праздникам и подарки ко дню рождения.

Счастливое состояние постепенно испарялось. Мама шуршала в аптечке, разыскивая элениум. Вячик постарался поднять спичечный коробок, лежащий на плите, тот дрогнул, шевельнулся, но не поднялся.