Летняя гроза

Каким бы ни был ее ответ, губы Джереми не дали Грозе произнести ни слова. К тому же мысли у нее в голове побежали с такой скоростью, что ухватить хоть одну, а тем более заговорить, она уже не могла. Сердце колотилось в груди Грозы с такой силой, что Джереми наверняка чувствовал его удары под своей ладонью, которая все еще покоилась на груди девушки.

Двигаясь и пробуя ее рот, теплые мужские губы посылали волшебные сигналы чувственности через все тело Грозы. Потом язык Джереми очертил влажный контур вокруг ее губ и проник внутрь, продолжая исследовать и словно пробовать на вкус рот девушки. Гроза потеряла последние силы, потому что испытываемое ею желание оказалось таким чудесным ощущением, какого она и представить себе не могла.

Новый, еще более острый приступ желания овладел Грозой, когда Джереми стиснул ее сосок сквозь тонкую ткань платья. Застонав, девушка придвинулась ближе и обвила шею мужчины руками, запустив пальцы в золотистые волосы и удерживая его губы на своих.

К тому моменту как Джереми оставил губы и стал покрывать поцелуями лицо Грозы, она едва дышала, дыхание ее стало коротким и поверхностным. Джереми пребывал в том же состоянии, насколько она могла судить по его затрудненному дыханию у своего уха. Какой бы невинной ни была Гроза, она все же достаточно долго росла на природе, среди животного мира, чтобы понять, что происходит, когда почувствовала, как набухает у ее бедра свидетельство мужественности Джереми. Мысль о том, что она настолько разожгла его, доставила Грозе необыкновенное удовольствие. Теперь уж он перестанет видеть в ней только девочку. И, порывисто и счастливо вздохнув, она приникла к губам Джереми.

Его поцелуи становились все настойчивее, и Гроза безраздельно отдавалась им. Девушке не довелось узнать, как далеко им удалось бы зайти, потому что именно в этот момент кобыла потребовала к себе внимания, огласив конюшню громким ржанием.

Джереми резко прервал поцелуй и уставился на пылающее лицо Грозы. Выражение изумления на его лице сменилось мрачностью.

— Проклятье! Извини меня, Гроза. В моем возрасте следует лучше владеть своими чувствами.

Гроза смотрела на него с болезненным смущением.

— Извинить тебя? — слабо откликнулась она. — За что?

— Я не должен был так забываться, — сказал он, отодвигаясь от Грозы и садясь на сене. Он отряхнул с одежды соломинки, стараясь не встречаться с девушкой взглядом. — Мне нет никакого оправдания.

Гроза поднялась, заправила выбившуюся блузку.

— А что такого ужасного ты сделал, Джереми? — спросила она с нарастающим раздражением. — Ты поцеловал меня! И мне это понравилось! Тебе, по-моему, тоже! Так в чем же дело?

Он сердито посмотрел на нее, злясь скорее на себя, чем на Грозу.

— Боже мой, Гроза! Я в два раза старше тебя! Для человека моих лет непростительно пользоваться неопытностью такой, как ты, девушки! Твой отец был бы прав, если бы обвинил меня в безумии.

Теперь разозлилась и Гроза, в ее больших глазах заблестели слезы.

— Посмотри на меня, Джереми! Мне семнадцать лет, я вполне взрослая женщина!

— Я заметил, — сдержанно ответил он. — Тем не менее это не меняет того факта, что я только что чуть не переспал с тобой прямо на сене. Ты доверяла мне, а я едва не разрушил твою веру. Это целиком моя вина. Ты молода и невинна. Я могу лишь сказать, что с моей стороны это больше не повторится. Даю тебе честное слово.

— Как это великодушно с вашей стороны, любезный доктор Филд, — резко отозвалась Гроза. — Мне будет позволено сказать хоть слово? А тебе не приходило в голову, что мне могли понравиться твои поцелуи? Что я могу хотеть от тебя и нечто большее?

— Экспериментируй с кем-нибудь другим, Гроза, — спокойно произнес Джереми и поднялся. — Я уже не в том возрасте, когда могу удовлетвориться несколькими поцелуями и тяжелым дыханием. Тебе удалось уговорить меня учить тебя ветеринарии, но будь я проклят, если стану учить чему-нибудь еще. И покончим на этом. Я — мужчина, а не евнух.

— А я — женщина, а не какая-то недотрога-принцесса! — чуть ли не крикнула Гроза. — И я ненавижу, когда ты меня так называешь! Мне кажется, что я холодная и неприступная, а это не так! У меня такие же чувства, как у всех. Я уже давно люблю тебя, Джереми, но ты отказывался видеть, что я больше не ребенок.

— О нет, я это заметил. Поверь, очень хорошо заметил, — фыркнул он в сильном раздражении. — Бог знает, как я пытался этому противостоять.

— А зачем? — спросила девушка. — Что в этом плохого, Джереми? Что плохого во мне?

Джереми сорвался на крик:

— Да ничего, кроме того, что ты слишком молода, чтобы интересоваться мужчиной, который почти годится тебе в отцы!

— Ты немножко преувеличиваешь, тебе не кажется? Ты старше меня всего на тринадцать лет. Я люблю тебя, Джереми! Это для тебя ничего не значит?

Джереми закрыл глаза и тяжело вздохнул.