Летняя гроза

Горячие слезы текли по ее щекам быстрее, чем она успевала их вытирать. Сердце Джереми разрывалось от боли. Подойдя к Грозе, он нежно обнял ее и прижал к груди.

— О принцесса! Что я натворил! Скажи, ты на меня злилась, когда дала обещание выйти за Ветра?

Она покачала головой.

— Нет. Роджер унижал индейцев, а в особенности Ветра. Боюсь, что я немного погорячилась в своем желании защитить его. И, не успев понять, что делаю, заявила, что стану его женой. Естественно, это произошло в присутствии всей нашей семьи, так что отступать мне некуда, и нет никакого способа изменить решение. Отец уже известил Вольного Ветра. Я должна сдержать свое слово.

Глубокое сожаление и раскаяние охватили Джереми.

— Мне так жаль, принцесса, так жаль!

Приняв его боль за жалость к ней, девушка отстранилась.

— Чего тебе жаль, Джереми? Ты определенно не хотел моей любви. Ты тогда ясно дал мне это понять.

Резкие слова вонзились в Джереми, словно нож.

— Это совсем не так, Гроза, но теперь уже слишком поздно. Отныне каждый из нас пойдет своей дорогой и постарается привыкнуть к тому, что избрал себе в жизни.

— Джереми, так ты хочешь сказать, что все же любишь меня? — спросила она, жадно глядя в его лицо в ожидании ответа.

Красивое лицо Джереми исказила печаль.

— Я хочу сказать, что для нас обоих будет лучше не питать несбыточных надежд. Судьба распорядилась, чтобы мы были друзьями — не более того, так примем же ее решение. Я хочу, чтобы ты была счастлива в своей новой жизни с Вольным Ветром. Желаю тебе всего наилучшего.

— Я не хочу быть только твоим другом, но если это все, что я могу от тебя получить, я согласна. Джереми, я еще увижу тебя когда-нибудь?

— Конечно, принцесса, — пообещал он.

И, обнявшись на прощание, они расстались. В их сердцах теснились боль и сожаление и желание узнать, что же готовит им будущее.

Глава 7

По дороге в резервацию на лице Грозы не было заметно радостного ожидания, приличествовавшего будущей невесте. Пухлые губы девушки были поджаты, образуя тонкую линию, лицо напряжено, а живые золотистые глаза потускнели от отчаяния. Она хотя бы не плакала: у нее просто уже не осталось слез.

Таня, сидевшая рядом с дочерью в фургоне, бросила на нее сочувственный взгляд.

— Постарайся выглядеть немного повеселее, Гроза, хотя бы ради Вольного Ветра. Он много лет ждал этого дня.

Гроза кивнула. Ее мать права. Ветер ни в чем не виноват, и ни к чему появляться перед ним мрачной и печальной. Он все-таки не настолько ей безразличен, чтобы поставить его в неловкое положение в глазах друзей. Однако девушка понимала, что не сможет вечно изображать радость, которой не испытывает. Лучше всего подойдет спокойное ожидание, она надеялась, что это окажется ей по силам. И, решив так, Гроза расслабила лицо, чтобы разгладились морщинки, в слабой улыбке приподняла уголки губ. Она делала это для Вольного Ветра, друга своего детства. В конце концов не его она боялась, а тяжелой жизни в резервации.

Свадьба состоится не сразу. Понимая, что ее дочь не знает всех тонкостей обряда, Таня попросила несколько недель, чтобы подготовить Грозу к новой жизни. До конца лета Пугливая Олениха и Таня постараются научить девушку всему необходимому, чтобы та стала достойной женой и умелой хозяйкой. Но больше всех за этот короткий срок придется потрудиться Грозе: она слишком мало знала и умела.

Это время должно было также помочь жениху и невесте привыкнуть друг к другу. И за это Гроза была признательна обстоятельствам. Потому что трудно выходить за человека, которого она всегда воспринимала скорее как брата, а не как жениха, и к тому же не видела последние два года. Они были практически чужие друг другу, и Грозе хотелось получше узнать человека, который предназначался ей в мужья. Мальчиком он ей нравился, теперь она хотела убедиться, что, став мужчиной, Ветер тоже не разочарует ее. Ведь она разделит с ним жизнь и кров, станет матерью его детей. Мысли об этой стороне супружества показались Грозе странными и немного пугающими. И она мысленно молилась, чтобы Ветер оправдал ее ожидания и она могла если уж не любить, то хотя бы уважать его.

Навстречу медленно катившему по деревне фургону выходили родственники и друзья Пумы, приветствуя его и семью. Грозе показалось, что за прошедшие два года ничего не изменилось. Все те же вигвамы стояли по кругу, из отверстий вверху шел дым горевших внутри очагов. Рядом с вигвамами вялились, болтаясь на ветру, полоски мяса, были натянуты для просушки шкуры всех цветов и размеров, некоторые из них, сложенные, лежали рядом. Трава вокруг уже давно исчезла, в сухую погоду под ногами была пыль, в дождь — непролазная грязь. С неподдельным ужасом взирала Гроза на это жалкое, неприятное место, где отныне ей предстояло жить. Царившая вокруг нищета не способствовала укреплению духа девушки.