Летняя история

К вечеру, обговорив «форму одежды», Татьяна довольно смотрела на платье персикового цвета, в чехле, пока укладывала себе волосы в небрежную, но высокую причёску, открывая шею. Она нанесла совсем лёгкий макияж, крем с мерцающими частицами на тело, скептически ища результат, потом удовлетворилась ощущением неестественной мягкости и даже шелковистости кожи и, наконец, надела платье.

Оно было средней длины, плиссированный подол из тонкой ткани струился по ногам, делая их, вкупе с босоножками на высоком каблуке, нереально длинными… Плечи и линия декольте были из кружева, не менее тонкого, чем ткань, но главное — открытая спина, которая венчалась ниже линии талии такой же тесьмой из кружева, которая играла функцию пояса. Ложкина не слишком часто придавала значение своему внешнему виду, предпочитая простую и удобную одежду, но сейчас она была убийственно хороша и знала это. Спустившись, она встретила Аксольда, который попросил её повернуться вокруг своей оси и сделал пару отнюдь не дежурных комплиментов, Анна-Эльза сказала, что «Танечка восхитительна, Леопольд», а сам Леопольд на какое-то время, казалось, потерял дар речи, но быстро нашёлся, вторя комплиментам матери и отца. Он подошёл к Татьяне, приобнял её, но не за плечи, как уже привыкла Ложкина, а положив руку на спину, предварительно пробежавшись по краю кружев, так и оставив там, в выемке позвоночника, пару пальцев аккуратно поглаживать кожу. Губы же легко прошлись по плечу, дойдя до шеи, и Ложкина услышала почти судорожный, но сдержанный вздох.

— Прекрасно выглядишь, любимая, — он прошептал, но так, что услышали все. — Мы пойдём, — он подтолкнул Татьяну к дверям, всё ещё не отнимая своих рук от поясницы девушки.

— Может, ты уберёшь от меня свои руки? — спросила Татьяна, когда они отошли на безопасное расстояние, решив немного прогуляться, а потом уже вызвать такси до места назначения.

— Практически невыполнимая задача, — немного подначивая.

— Я в тебя верю, Шувалов!

— Ты бесподобно выглядишь, Татьяна, не отказывай мне в удовольствии пройтись рядом с такой женщиной.

— Ну, ты жук.

— Я честен с тобой, — он окинул её взглядом, мужским взглядом, от чего Татьяна вдруг испытала желание подтянуться, что она и сделала, внутренне, внешне же она смотрела насмешливо и только ответила:

— Ты тоже, кстати, выглядишь отлично. Не будь ты Шуваловым… я бы… ой.

— Давай забудем этой ночью, что я — это я, а ты — это ты, — он немного притянул к себе женщину.

— Не выдумывай, — хлопнула по рукам.

— Попытаться-то я должен был.

— Это достойно похвалы.

Ресторан, куда их доставил таксист с характерным именем Ашот и с не менее характерным акцентом, был на побережье. Он выходил большой верандой на скалу, которая заканчивалась обрывом и светящимся в темноте ограждением, придавая окружающей обстановке какую-то таинственность из-за схожести со светом светлячков.

Шум цикад и моря не перекрикивала музыка, которая была на удивление спокойной. В углу музыканты играли мелодичный джаз. Светлые тона мебели, полога и подушек заканчивали ансамбль, делая место уютным.

Татьяна со всеми перезнакомилась и как-то на удивление легко влилась в разношёрстную компанию приятелей Леопольда. Пока мужчины ходили «покурить», на самом деле, думала Ложкина, они просто выходили перекинуться парой-другой слов без женских ушей, Таня болтала с женщинами. Ей нравилась обстановка, нравилась еда, нравились люди и обстоятельства. Ей даже нравился Шувалов, видимо, из-за количества алкоголя она не видела в нём напыщенного павлина, а видела более чем приятного мужчину, который не только хорош собой, но и в состоянии поддержать практически любую беседу, с любым человеком, даже если этому человеку три года. Ложкина даже любовалась им и даже гордилась.

«Вот до чего пьянство доводит», — думала Татьяна, когда Лёня кружил её в танце, всё чаще поворачивая к себе спиной и прижимая к себе всё более неоднозначно. Потом его губы спускались от кромки волос к плечам и останавливались между лопаток, чтобы снова поднять выше. У Татьяны уже давно не было мужчины, а хорошего мужчины не было очень давно, поэтому её тело, да и она сама, давали более чем недвусмысленные сигналы Лёне, которыми он не преминул воспользоваться, когда сжал ягодицы Татьяны, на что она, кажется, вздохнула, но было больше похоже, что заскулила.

Ложкина определённо хотела секса. И определённо с Шуваловым. И определённо ей это не нравилось. Нет, ей нравился Шувалов, и она была уверена, после нескольких простых, но умелых поглаживаний, что и секс с ним понравится, но это был Леопольд Шувалов!

Поэтому она нашла в себе силы отстраниться и сказать.

— Всё, Лёнь, достаточно.

— Таня? — он выглядел озадаченным.

— Давай не будем портить наши давние отношения семиминутным сексом, оно того не стоит.

— Откуда ты знаешь, может, стоит, — он порывисто прижал её к себе и почти поцеловал, почти — потому что Татьяна умудрилась вывернуться.

— Лёнь, нет! Мы просто пьяные. Ты хороший, и платье у меня красивое, но нет, секс ещё ни разу не закончился ничем нормальным, не будем портить себе отдых.