Летняя коллекция детектива

Она ожидала нового взрыва гнева, но Михаил вдруг умолк, съежился. Втянул голову в плечи. Вцепился яростно ногтями в лицо.

Настя ждала.

Наконец он опустил руки – на щеках остались царапины. Пробормотал:

– Нет, Настена. Спорить с Севкой в суде я не буду. У меня с ним другой разговор. И другие счеты.

Они шли по больничному парку.

Томский выхватил из травы очаровательного, нежно-зеленого кузнечика. С силою сжал – во все стороны брызнули ошметки.

– Что ты делаешь? – возмутилась Анастасия.

– Репетирую, – усмехнулся Михаил.

И Насте искренне захотелось, чтобы этот совсем незнакомый ей человек остался в психушке навсегда.

* * *

За компьютерную игру, которую Михаил написал за одну ночь, предложили двести тысяч долларов.

Именно столько требовал алчный Константин Юрьевич.

Настя от своей доли гонорара благородно отказалась, все деньги передала доктору. И тот через пару дней объявил, что отпускает пациента Томского – в связи со стойкой ремиссией! – в краткосрочный отпуск.

Накануне выписки Константин Юрьевич пригласил Кондрашову к себе в кабинет и взял с нее слово: она обязательно будет следить, чтобы Миша принимал все лекарства.

– Не питайте иллюзий. – Глаза врача смотрели холодно. – Михаил не будет нормальным уже никогда. Пока Томский – просто психопат. Тяжелый. А если не держать его под контролем – станет чудовищем.

– Не очень медицинский термин вы употребили, – попыталась пошутить Настя.

– А как еще объяснить, чтобы вы поняли? – усмехнулся врач. – Берегите себя, милая девушка. Вы ввязываетесь в очень опасную игру.

Она и сама это понимала.

Десять лет назад Мишенька был всего лишь слегка чудным, как положено программисту.

Но сейчас о милых странностях речи уже не шло. Трагедия и предательство превратили Томского не просто в сумасшедшего, но в маньяка.

Настя попыталась было предложить правильный путь:

– Миша, – твердо произнесла она, – если ты не убивал своих близких… Если у тебя есть доказательства против Севы, против няни… Давай пойдем в полицию и все расскажем!

Но Томский расхохотался ей в лицо – насмешливо, почти демонически.

– Ты издеваешься надо мной?! Ты думаешь, я допущу, чтобы убийца моей дочери получил пять-десять лет на общем режиме? Пусть даже пожизненное?! Нет, милая. Кровь за кровь. Библейская истина. Иначе мир рухнет.

– Но в Библии написано совсем по-другому… – начала она.

Однако Томский грохотнул кулаком по столу:

– Анастасия, давай договоримся. Со мной не спорь. Никогда. Поняла?!

Однако она упорствовала:

– Миша, но ведь если мы пойдем в полицию и если тебя оправдают, это будет очень удобно. Диагноз снимут, ты получишь паспорт…

– А с чего ты взяла, что я этого хочу? – мрачно улыбнулся он. – Мне больше нравится быть психом. А паспорт я себе сам сделаю. Какой угодно.

– Но тебя ведь убийцей считают.

– Настя, – презрительно хмыкнул он. – Прости, но мнение народа меня решительно не волнует. И в помощи нашей доблестной полиции я не нуждаюсь. Уголовное дело возобновлю сам. И суд над убийцами сам творить буду.

– Хочешь реальный срок получить? – вздохнула она. – В тюрьме?

Томский холодно молвил:

– Сроки получают глупцы. А я буду работать с умом. – Хохотнул: – Как на бутылках с виски пишут: «Drink responsibly». Вот и будем с тобой работать – ответственно. Пойдешь ко мне ассистенткой?

– Ни за что, – решительно произнесла она.

– Как хочешь. – Томский взглянул сквозь нее.

– И вообще я уйду от тебя.

– Уходи, – равнодушно пожал плечами программист.

И лишь когда у нее на глазах выступили слезы, равнодушно прибавил:

– Только куда тебе уходить? И зачем? Мужика у тебя нет. Работу свою ты не любишь. Москву не любишь. Денег у тебя нет. Чем тебе будет лучше без меня?

Она хотела возразить – Томский повысил голос:

– Это ведь ты пришла ко мне. Пришла сама, первой. Значит, я зачем-то был тебе нужен. Зачем?

– Позлорадствовать хотела, – честно призналась Настя. И безнадежно добавила: – Вот дура!

– Дура, – спокойно согласился он. – Саму себя совсем не знаешь. При чем здесь злорадствовать? Ты меня до сих пор жалеешь и любишь. Потому и вытащила из психушки. А я что? Я только рад тебя в союзниках иметь. Вот и оставайся. Мы с тобой будем прекрасно дополнять друг друга.

Сомнительное, ох сомнительное счастье! Но она и правда не ушла. Загипнотизировал ее, что ли, этот щуплый, нищий и даже без паспорта доходяга? Или в природе любой женщины – какой бы ни была она успешной и красивой – врачевать убогих, спасать несчастных?..

Впрочем, Настя скорее не спасла, а джинна из бутылки выпустила.

Она-то надеялась влиять на Томского. Раньше – когда жили вместе – у нее из Мишеньки почти что веревки вить получалось.

Но теперь он безоговорочно взгромоздился на трон и взял бразды правления в свои руки.

Никого не слушал. И на наставления врача плевать хотел. В первый же вечер на свободе выбросил все таблетки. И виски хватанул целый стакан (хотя пить ему, конечно, тоже запретили).

Из больницы Настя благородно отвезла Томского к себе домой – а куда еще было ехать? Заранее постелила гостю на диване в гостиной.

Тот осмотрел наглаженное постельное белье в горошек и скривился: