Летняя королева

– Завтра мои дочери отправятся в монастырь Авене, – сообщил будущим мужьям Людовик. – Там их воспитают должным образом, неиспорченными, подходящими в супруги правителей.

Женихи глубокомысленно закивали в ответ. Монастырь – самое лучшее место для воспитания девушек, чистых телом и душой.

– Как дела у господина де Вермандуа? – поинтересовался Генрих. – Я с прискорбием услышал о его болезни.

– Он выздоравливает, – коротко ответил Людовик. – Не сомневаюсь, что скоро вернется на свою службу при дворе.

Рауль занемог сразу после расторжения брака с Петрониллой прошлой осенью и вскоре последовавшим новым браком с Лореттой, сестрой графа Фландрского. По двору тут же поползли многочисленные пикантные слухи, что молодая жена утомляет пожилого мужа, но Людовик старался не обращать на них внимания.

К королю направлялся распорядитель, держа в руке свиток. Людовик кивнул ему с упавшим сердцем. Если во время трапезы королю передавали известия, то всегда только важные – обычно плохие. Он взял письмо, сломал печать, а когда прочел, то побелел.

– Что случилось? – Робер де Дрё в тревоге наклонился к брату.

Людовик скривился:

– Моя бывшая жена вышла замуж за Генриха Анжуйского.

За главным столом воцарилась напряженная тишина.

– Но ведь он в Нормандии! – выпалил Робер. – Он в Барфлёре.

– Судя по этому письму, уже нет. – Людовик сглотнул, чувствуя подступившую тошноту. – Он находится в Пуатье, и моя жена… моя бывшая жена… только что с ним обвенчалась.

– Боже милостивый!

Людовик никак не мог поверить тому, что узнал из письма. С души воротило, когда он вспоминал, как этот юноша появился при дворе. Потупленный взгляд, осторожные, но почтительные манеры, а за всем этим тайный умысел. Представив Алиенору и рыжеволосого анжуйского щенка в одной постели, он почувствовал, что внутри все перевернулось. Как она могла, всего два месяца спустя после развода, с мальчишкой девятнадцати лет? Да еще за его спиной. Стерва, шлюха!

– Они не могут так поступить! – взорвался Робер. – Они главные землевладельцы и должны спросить вашего разрешения на свадьбу. Поскольку ни один из них этого не сделал, их нужно призвать к ответу.

Генрих, граф Шампани, и его брат энергично закивали в знак согласия, поскольку последние события поставили под серьезную угрозу все то, чего они добивались, обручившись с дочерьми Людовика.

– Я вызову их сюда для ответа, – процедил сквозь зубы король.

– Вы думаете, они явятся? – недоверчиво фыркнул Робер. – Вам придется пойти дальше. Их брак родственный. Нужно написать в Рим, пусть к ним применят закон в полной силе.

Людовик кивнул, хотя внутри у него все кипело. Почему она так поступила? Из-за похоти, потому что она испорченная женщина? Или думает, что сможет манипулировать мальчишкой девятнадцати лет, как когда-то проделывала это с ним? Но Генрих Анжуйский, несомненно, страдал манией величия.

– Если они не приедут, я действительно пойду дальше.

– Поверьте мне, не приедут, – сказал Робер. – Лучше действовать раньше, чем позже.

– Я буду действовать, когда сочту нужным, – отрезал Людовик.

Он ушел к себе, разгневанный и униженный. Единственным утешением служило то, что если она не родила ему сыновей, то и Генриху не родит, ибо Господь обязательно их накажет и сделает бесплодными. В его собственной ситуации с наследниками виновата только она одна.

Король стоял на коленях перед переносным алтарем у кровати, когда попросил разрешения войти его камердинер.

– Что теперь? – возмутился Людовик. – Разве я не говорил, чтобы меня оставили в покое?

– Сир, простите, что беспокою вас, я бы никогда так не поступил, но пришло известие, что умер господин Рауль де Вермандуа. – И камердинер протянул письмо.

Новость не была неожиданной и тем не менее больно ударила по Людовику. Рауль всегда присутствовал в его жизни, с той самой поры, когда он вышел из монастыря перепуганным ребенком, чтобы унаследовать трон. Временами их отношения давали трещину, но в основном де Вермандуа служил ему хорошо; преданный политик, хоть и неспособный подавить свою тягу к женщинам. После него остались трое малолетних детей, которые теперь станут подопечными двора. К безумной мамочке их, конечно, нельзя отправлять, поэтому Людовику еще придется решать, куда их пристроить.

Он отослал камердинера и еще раз опустился на колени, чтобы помолиться за усопшего. Завтра пройдут мессы и прозвонят колокола в честь ухода Рауля. Людовик почувствовал себя деревом в лесу, вокруг которого валятся ближайшие деревья, одно за другим. Те самые деревья, что давали ему поддержку, укрывали своими ветвями. Теперь он остался один, отданный на милость всем ветрам.

– Как умер де Вермандуа? – Тетушка Агнесса, аббатиса Нотр-Дам-де-Сент, устремила на племянницу сострадательный, но любопытный взгляд.

Глаза у нее были светло-карие, почти золотые, и от них ничего не ускользало.