Летняя практика

Вообще-то маги выходили на гройна не меньше чем группой в пятьдесят человек, и то потери составляли почти сорок процентов. Лучшим методом считалось посрезать твари все щупальца, пробить панцирь, залить внутрь пять-семь бочек аконитина и оставить гройна подыхать на волнах. Почему так сложно? А вы сами попробуйте как-нибудь сжечь рыбу — в море. Получится? Ой ли! Чтобы ее поджарить, надо ее вытащить на сушу. С гройном этот номер не проходит. Ой, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота. Сжечь его в море — слишком тяжело и долго. Взорвать — а кто будет чистить море? Зверушка совершенно несъедобна, а яд выделяется еще декаду после гибели твари. Это не лучше какого-нибудь нефтяного пятна в мире техники. Аконитин — сильнейшая концентрированная вытяжка аконита лилового, растущего в эльфийских лесах, — единственный яд, способный справиться с гройном. Кстати, для сравнения — одной капли аконитина хватит, чтобы убить слона, просто капнув на язык.

— Восемь.

— Сколько?!!

Тут уж мы все офигели. В восьмером?! На гройна?! Победили?!

Да быть того не может!!!

Вероятность победы тут была… ну, как выбрать президентом абсолютно честного человека: один — к миллиардам и триллионам.

Аддер просто наслаждался зрелищем отпавших челюстей и вытаращенных глаз. У оборотня даже кусок мяса изо рта вывалился.

— А почему нам до сих пор не читают лекции на тактике боя?! — задал вопрос Лютик. — Эту тактику надо в Универе преподавать. А у нас — тишина.

— Мы знали, что здесь неспокойно, — пожала я плечами. — Но студенческая жизнь сыграла с нами дурную шутку. Кто из студентов будет обращать внимание на новости из Милотана, если гораздо интереснее обсуждать новое Тайлино приворотное заклинание. Или как умудрились вселить дух лося в гоне в тапочки Тоффина.

Ребята зафыркали. Эх, хорошие были проделки.

— Это как? — заинтересовался Аддер.

— Да просто, — махнул рукой Лерг. — Есть у нас один преподаватель. Обожает охоту. Преподает у нас стрельбу. И, видимо, кого-то он допек до красных глаз. Студенты подсуетились — и вселили в его мокасины из лосиной шкуры двоих духов — в один дух лося в гоне, в другой — лосихи. Но лосихи не в гоне. Что произошло дальше — страшно вспомнить. Он эти мокасины надел — и рванул по Универу. Лоси, они ведь в эту пору… гон у них… А когда мокасинам гоняться надоело… М-да, та еще камасутра получилась.

— Ага, перелом ног в восьми местах, два дня всем факультетом лекарей только мышцы с сухожилиями расплетали, — припечатала я. — Хотя зрелище мокасин, когда они друг друга попытались… это самое… было действительно впечатляющим.

А сколько времени мы потратили, шляясь по лесу и разыскивая хоть что-то от нужных нам лосей? А незаметно выкрасть мокасины? А зашить в них найденные частички животных — кусочек шкуры и кусочек рога? А заклинание, которое активизировалось только в нужный момент, когда мокасины полностью прогрелись теплом своего хозяина? Гений все преодолеет! А мстительный гений — тем более! До сих пор вспомнить приятно.

Аддер тихо захихикал:

— А поймали негодников?

— Нет. Улик почему-то не осталось.

«Почему-то» носило красивое имя Асинь, училось второй год на факультете лекарей и было по уши влюблено в Кейра — одного из нашей компании шалопаев. Асинь и звездочку с неба достала бы, не то что мокасины разрезала по шву в нужный момент. А уж улики изъять — и вовсе дело минутное.

— А с приворотным зельем что получилось?

— Это у нас есть мастер любовной магии. Стерва жуткая. Обожала такие розыгрыши. Подсовывала свои зелья всем подряд и издевалась над беднягами. Якобы «проводила практическое занятие». Оно и понятно, под действием приворотного зелья любой студент — или даже студентка — сам в котел полезет. Лишь бы обожаемая дама сердца улыбнулась.

— И что же произошло?

А то. Не надо было мне эту пакость подсовывать, да еще заявлять в глаза, что ты свое варево на Тёрне опробуешь. Вот и получила… стерва!

— Студенты приняли меры. Есть такое средство — если его выпить, то в желудке и кишечнике ничего не впитывается. А если не впитывается — зелье не усваивается, приворота не происходит. Мы его и глотнули. Там, правда, побочный эффект есть, через два часа после этого средства спать тянет так, что сваливаешься, где стоишь. Но мы сумели его растянуть до пяти часов.

— И что?

— Она нам дает свое зелье, а мы спокойно пьем и говорим, что это простая вода. Она бесится, а мы ей с невинным видом «наверное, пропало или протухло». Дама и глотнула сама. А зелье действовало оригинально. Оно же было сделано на ее основе. И случился тако-о-ой приступ нарциссизма! У нас зачет, а преподавательница от зеркала отойти не может. Целует свое отражение, ласкает, гладит, раздевается перед зеркалом и вертится во всех позах… потом кубики с записями ее самолюбования два месяца по Универу ходили.

— Да, вашей компании пальца в рот не клади.

— Или хотя бы вымой его перед этим, — меланхолично поддержал оборотень. — Но мы отвлеклись от гройна. Как Сансан его уделал — известно?