Летняя практика

А чем человек хуже акулы? Что еще за дискриминация?! Каракатица — не шовинистка, сожрет любого!

Два больших круглых рыбьих глаза сверкали то голубым, то розовым, то серебристо-зеленым огнем. Как всегда, каракатица, старая охотница, пыталась своими хватательными конечностями, усеянными прорвой присосок, подтянуть врага поближе, к челюстям — и прокусить ему череп. Человек не сдавался. Уворачивался от щупалец с невероятной ловкостью, нападал, но почему-то не убегал. Или понимал, что бессмысленно?

А каракатицы вообще — преследуют добычу?

А… ламинария ее знает! Выберусь — засяду в библиотеке! А то пока у меня всех познаний — фильмы-ужастики про кальмаров и омаров. И те — еще в том мире просмотрены.

Каракатица махнула щупальцем, пытаясь захватить хвост противника, получила копьем, едва не вышибла оружие из руки противника — и пустила в ход чернила.

Несколько секунд мы просто ничего не видели. А потом чернильное облако рассеялось. И мы обнаружили, что головоногая таки поймала своего противника за хвост и за руку.

Еще четыре более коротких щупальца попытались окончательно спеленать человека.

Дальше я уже не ждала.

Еще не хватало!

Что можно применить против рыбы в море?

Ну, я же боевой маг! А значит, могу угробить кого угодно и где угодно! Талант у нас такой, на факультете!

— Ёлка, а если это враг?

— Расспросим и пришибем.

— Я просто обожаю твою логику.

Я выпрямилась во весь рост — и прицелилась. Каракатица нас не заметила. Зато заметил человек — и на миг остолбенел. Это стоило ему спеленутой второй руки. Больше медлить было нельзя — и я активировала заклинание.

Столб кипятка прошелся четко по скале, обварив каракатице щупальца и, по-моему, часть туловища. Я прицелилась еще раз, но головоногая дожидаться повторной обработки не стала. Хищница отцепилась от скалы и попробовала спастись бегством. На миг ее тело опять окуталось чернильным облаком. Или скорее — попыталось. Она слишком уж недавно плевалась чернилами, истратила много чернильной жидкости, и облако получилось очень прозрачным. Так что я прицелилась — и еще раз фуганула струей кипятка. А что, вареная каракатица, кстати, — съедобна?

Нам еще долго до дома шлепать, Хорошо бы и подкрепиться. Суп из осьминога я точно ела. Значит, и эту можно. А что? Море соленое, подсаливать не требуется, столб кипятка ее отлично проварил… и вообще, знали бы вы, что может слопать студент за неделю до стипендии! Каракатица — это еще деликатес.

Но до обеда мы добраться не успели. А что! И очень даже обед! Мы последний раз завтракали как бы не в пятнадцать минут шестого. А сейчас девять утра.

Ну ладно. Второй завтрак.

Спасенный человекорыб (рыбочеловек?) отлепился от агонизирующей каракатицы — и направился ко мне. Мы, в свою очередь, выползли из-за камней и побрели к нему.

Передвигался он легко, грациозно и стремительно. Наблюдать было одно удовольствие.

То ли дело мы — ползаем по морскому дну со скоростью улиток.

А рыболюд уже завис перед нами. Вблизи он все-таки оказался ближе к рыбам, чем к нам. Шикарный хвост уже не так напоминал селедочный, скорее карасевый, и был покрыт крупной серебристой чешуей. Голубое сияние распространяли множество мелких… как их называют-то? Рачки? Крабики? Кажется, я даже название знала. Сифонофоры. Но вот к какому отряду и классу они относятся…

Темный лес.

Крупный плавник тянулся вдоль спины рыболюда, на шее виднелись складки жаберных щелей… сюда бы декана нашего факультета иноформки. Он бы от радости в обморок хлопнулся. Найдена новая раса разумных! Сенсация!

А у меня была задача попроще — объясниться с этим другом.

Под водой это сделать очень затруднительно. К тому же я ни слова не знаю из его языка. А он — из языка людей. Жестами пообщаться?

Ага, это когда люди одной национальности. А то в Азермоне, например, любимый жест бразильцев, когда они возводят руки к небу, символизирует «проклятие богов на твой дом». А если в Гварде, глядя в упор на собеседника, погладить себя правой рукой по тыльной стороне левой ладони, это будет означать «Ты мне нравишься».

Я попробую показать «плывем в Милотан», а он решит, что я его послала по всем четырем азимутам. Если не чего похуже.

Рыболюду надоело молчать первому. Но рта он не открыл. Видимо, пришел к тому же выводу, что и я. Разговаривать нам будет затруднительно. Поэтому он просто приложил пальцы к вискам — и взглянул мне в глаза.

Глаза у него были шикарные: большие, круглые, слегка выпученные, как у рыб, потрясающего синего цвета.

А потом они чуть затуманились — и я отчетливо ощутила эмоции, идущие от рыболюда. Что ж, все верно: можно говорить на разных языках, но чувства и ощущения понятны всем.

— Помогай воспринимать! — я попыталась пихнуть элвара, но промахнулась — и полностью сосредоточилась на ощущениях.

Ага. Веселье. Словно человек на прогулке. Потом — опасность! Страх! Ярость! Недоумение — «неужели все закончится именно так?!». Решимость драться до последнего. Безнадежность отчаянной схватки.