Летняя вьюга

– Ууу. Маленькая аналогия. Вот представь, у меня рядом с домом есть Лианозовский парк. Ну, деревья там, тропинки, вся фигня. Где-то в лесу, наверное, есть муравейник, я иногда вижу цепочки муравьёв, переходящих тропки, что-то таскающих. Кто их замечает? Энтомолог разве какой-нибудь, или как там учёный по муравьям называется, мирмолог, что ли? А они не замечают нас. Мы живём на разных уровнях, для них лес – вселенная. Если какой-нибудь урод подпалит муравьиную кучу, никто и не заметит, а их типа-цивилизации кирдык. Ну, накрайняк, поймаем этого идиота, люлей навешаем. Полицаям сдадим, штраф ему пропишут. Да и то, не из-за муравьёв, а потому что лес мог загореться. Так?

– Да, но я не понимаю…

– Тогда слушай дальше. Вот вся наша тёплая компания гуляет по этому лесу, ну предположим, что сверхспособностей пока ни у кого нет. Бродим, благодушествуем, философствуем о судьбах планеты, всё ок. Преисполнены любви и добра ко всему сущему. И тут, внезапно Гитлер, навстречу нам хороший такой моб муравьишек, ростом в метр! Даже не с автоматами, а просто с палками в лапках. Таких, как в "Плутонии" Обручева, например, читали?

Кивнули Юля… и Филипп. Остальные "детки" лишь пожали плечами. "Ангмарец", как романтично назвала своего Ромео Кристина, оказался не просто интересным собеседником, но и вообще интеллектуалом. Особенно для своего возраста и вопреки распространённому мнению об уроженцах края непуганых терриконов.

"Вот тебе и стереотипы"

– Пусть даже мураши никакой агрессии не проявляют, дружелюбно нам улыбаются, если есть чем. Что мы делаем? Правильно! Забыв о вселенской любви и гармонии, ломимся на выход с дикими воплями: "Государь-амператор, где, сцуко, танки и авиация!!"

Народ заулыбался, оторвавшись от своих гаджетов.

– Вот вы ржёте, а ЭТИ МУРАВЬИ ЗДЕСЬ МЫ. Внезапно выросшие. Мы сменили спектральный класс, мы Сверхновая! Мы сияем на всю Вселенную! И всем пофиг, добрые мы или злые. Непорядок! Как ты Юль, пела… "you"re sensation, every station…"… каждая станция, которых мы пока не видим, рассылает сигнал, что появились новые претенденты, на строчки во вселенском хит-параде, и не факт, что старым звёздам сиё понравится! "Танки и авиация" идут по нашу душу, наш Человейник будут ровнять с пеплом, понятно?!

Василий коротко кивнул.

– Это… мы получили левел, да?

– Именно. Где выход на второй уровень, ага! А на каждом уровне свои монстры. Даже в фэнтези, стал магом – обычные враги тебе не страшны, появились новые, намного сильнее.

– Как для Иных в "Дозорах".

– Да. Так что, понадобятся подпространственные гранатомётчики и астральные ПВОшники. А уж без экзопланетного десанта вообще как без рук!

Курсант хмыкнул, настроение у него явно улучшилось.

"Странно. Чему тут радоваться-то… хотя, ненужность – она хуже смерти для многих, но ведь объективно я прав, мало ли…"

– Разумеется, придётся учиться другому, но тебе хоть переучиваться не придётся. Но основное, воля и разум, у тебя есть, и они никуда не денутся.

– Это так красиво… – Неожиданно вступила в разговор отложившая в сторону планшет Кристина, – "Мы сияем!"…

Вероятно, девушка хотела ещё что-то добавить, но… внезапно чуть-чуть подсвеченные оранжевым цветом выставленной на минимум яркости Апельсинки, тёмные окна гостиной полыхнули невыносимо белым!

"Охереть сияем!!!" – мелькнуло в голове у Мыша, прыгнувшего вперёд на полном автомате, и прижавшего к полу Василия и Кристину.

– ЛОЖИСЬ!!!

Но ударная волна… не пришла.

* * *

– Ещё раз, Пол. Ты не Рузвельт, я не Оппенгеймер. А малышка Рей… – Макс то ли улыбнулся, то ли поморщился, поставив на стол пивную кружку, -…тем более не "Малыш".

Пол на мгновение потушил свою обязательную улыбку-вывеску, которая могла выражать всё, что угодно, от благодушества до злобы. С неприязнью подумал, что Большой мастерски выбрал место для нелёгкого разговора, с точки зрения психологии. Психологии тихого конфликта, между уцелевшими людьми Игры…

В этом шумном, хотя и вполне приличном пабе, в центре Дублина, ирландец чувствовал себя, как рыба в воде. Он был дома, и ему было комфортно, чего нельзя было сказать об адмирале, на дух не переносившем любую "движуху". Его стихией была тишина кабинетов и чёткий ритм штаба, где каждый говорит ровно столько, сколько положено по службе, и не слова больше. И уж точно не орёт, как больной слон! Последнее относилось к компании студентов Тринити-колледжа, что-то шумно отмечавших за соседним столом. Пусть компания и была безобидна, всё же не шахтёры времён молодости Лернера, от которых было легко, за неправильный взгляд, и кружкой по черепу отгрести, но шумели детки не меньше.

"Да уж, не Рузвельт… Из нашего теперешнего Рузвельт хуже, чем из Макса – цирковой акробат"