Летняя вьюга

Пёс, в отличие от своего молодого природного антагониста, был угрюмым, средних лет мужиком, родом из дальневосточного Уссурийска. На полном серьёзе считавшим, что если кому не хватило ума пойти работать в органы – то этот человек… не совсем человек. В смысле, по определению лох и терпила, которого надобно стричь и доить. Слова "быдло" он не любил. Вероятно по той причине, что этим словом часто злоупотребляла наиболее активно блеющая часть вверенного его заботам стада. Вместо этого, для обозначения обывателя, он ввёл словечко "пейзане", произносимое с непередаваемой интонацией презрения. И в самом деле, не считать же ровней себе, серьёзному вооружённому человеку, исполняющему волю Начальства, какого-нибудь "коммерса" со своей палаткой, или, того хуже, автослесаря… Впрочем, Пёс был весьма неглуп, и даже знал значения слов "опричные" и "посадские". Хотя никогда их не говорил вслух – Начальство не любит умников. Пёс СЛУЖИЛ. Служил верно и злобно, как и положено его "тотему". В отличие от довольно терпимого к чужакам индивидуалиста Кота, кавказцев и прочих инородцев, склонных создавать организованные криминальные сообщества, Пёс ненавидел люто, как конкурентов, покушающихся на стадо, принадлежащее Начальству. Ещё большую злобу у Пса вызывали попытки травоядных защищать какие-то непонятные свои права. И когда случились "приморские партизаны", Пса отправили "поработать" с их роднёй. В смысле, что доведённых до озверения молодых ребят надо было выставить грабителями, массовыми убийцами, некропедозоофилами и людоедами, завербованными "аль-каедой" и, одновременно, русскими нацистами. Пёс поработал – и его работу не все родственники партизан пережили. Начальство, на волю которого столь уповал Пёс, его работу, в свою очередь, не оценило.

– Вот, у профа на столе было, под статуей. – Прервал размышления начальника Кот, – всё отснял. А у Мышканцева – по нулям.

– У него сторожок сотовый стоял, – Недовольно нахмурился Волков, – СМС пульнул ему в Крым. Вот он и друга прислал, видишь. Марат Ишмаков. Под крышку его тоже. Ладно, давай в офис, поздно уже.

Николай Петрович внимательно взглянул на экспресс-досье Дмитрия Мышканцева, открытое на планшетке. Невероятный подарок самой судьбы, для его личного плана…

– Ну, здорово, Радист… скоро встретимся… – тихо-тихо произнёс начальник оперов, выключая гаджет.

****

Не дышать было… действительно, довольно странно. С кислородом рыжая явно перестаралась – голова у Мыша чуть кружилась, и он испытывал какой-то странный восторг, неторопливо перемещаясь следом за хвостатыми спутницами. Вокруг Дарьи разливалось голубоватое сияние, неуютно напоминающее Диме черенковское свечение в бассейне ядерного реактора. Впрочем, зрелище всё равно было потусторонне красивым, и Мыш от своей квартирной паранойи, наконец, сумел отстроиться.

Вдоволь наплававшись, Дима и русалки вылезли на пляжик под мысом Лукулл. Натали вытащила припрятанную сумку со снедью. Феечка мгновенно разогрела всю еду, опреснила литр воды, вскипятила её прямо в воздухе и распределила по кружкам, где уже лежали пакетики с заваркой.

– Обязательно заведу себе такую игрушку, со временем, – Улыбнулась Наташа, кивая на дашкины волшебные манипуляции. – Можно маленькую, метров десять радиусом, только для бытовых нужд.

Сказано это было таким тоном, как будто ноосферы уже поступили в свободную продажу. Дима несколько поёжился, вообразив себе подобную возможность в будущем.

– А эта твоя люминесценция – обязательно голубая должна быть? – Спросил Мыш, отхлёбывая чай.

– Неет. Любого цвета могу сделать. А что?

– На бассейн с ТВЭЛами похоже… Помнишь, я тебе показывал, хранилище.

– Бя-а. – Поморщилась Дарья, которой распад тяжёлых ядер внушал инстинктивную неприязнь. – Ты бы сразу сказал, я бы зелёненькую тогда включила.

****

– Забавно. Радиус семьсот пятнадцать метров, значит… – Шалимов, улыбаясь, включил экран, – Очень интересно…

Кит вздрогнул. К счастью, футуролог сидел спиной к шефу, и тот не мог заметить изменившегося лица Передельского. Опытный служака наверняка бы всё сразу понял – дураков в "Альфу" не брали… Вторая линия обороны, на которую так надеялся эксперт, рухнула сама собой, по беспечности Чекана, не удосужившегося спрятать или уничтожить черновики своих записей.

– А вы что на это скажете, Сергей Платонович? – осведомился начальник, забирая у Волкова флешку и подключая её к компьютеру. На экране появились снимки исписанных и изрисованных листов, черновиков профессора. В глаза Киту сразу бросилась картинка – крошечная схематичная фигурка девушки в центре большого шара. Нижняя часть листа была буквально забита сложными, частично перечёркнутыми формулами.