Летняя вьюга

Никто даже не усмехнулся невольной рифме. Просто не тот случай. Игорь безмолвно проследовал на выход за почти супругой. Вязкое, ядовитое молчание ощутимо затопило комнату, как будто коллектив НИИЧАВО решил поиграть в "кто промолвит, тот и съест" Чекан, тяжело поднявшись из своего кресла, сдвинул его в сторону, смерил взглядом вмявшихся в стену феечек.

– Дарья, ты видела когда-нибудь, как в порт заходит большое судно? Танкер-двухсоттысячник, например?

Рыжая отрицательно помотала головой.

– А вот мне довелось. Когда такой пароход подходит к месту швартовки, от капитана и команды требуется ювелирная точность управления. Полградуса руль недоложил – буксир потопил, полградуса переложил – пирса как не бывало! Потому что двести тысяч тонн! Да, что мне тебе рассказывать, ты же с полумиллиардом тонн "на борту" летала, должна запомнить ощущение. Но это не только к грубой физике относится, пойми! Ты чудовищно сильна, ты можешь убить человека, этого даже не заметив, такой вот милой шуткой, пора это понимать. А капитан вот тут… – Согнутым средним пальцем профессор легонько постучал внучке по лбу, – Почему-то продолжает считать, что он, по-прежнему, рулит казанкой! С подвесным мотором! Это неадекват! Либо ты сейчас возьмёшься за ум, либо погубишь нас всех. Это второй звонок, последнее некитайское предупреждение. Этот случай нам, в будущем, аукнется ой как, хотя… нехорошо так, конечно… аут бене, но подлец был ещё тот. На мой личный взгляд. Впрочем, к делу это не относится. Просто уясни себе, что третьего звонка мы можем и не пережить!

Дарья кивнула.

– Да. На этот раз… мне кажется, я всё понимаю. Про танкер.

– И я. – Добавила Юля.

– Хорошо. И ещё. Теперь мы все должны понимать, что каждый из нас носит с собой такую "красную кнопку", по сравнению с которой чёрные чемоданчики президентов ядерных держав – просто коробка с китайскими шутихами. Каждый из нас волен в любой момент прекратить биологическую жизнь на планете Земля! Не люблю лишнего пафоса, но проговорить эти вещи вслух кому-то надо. Чтобы больше к ним не возвращаться.

****

Рей, с детства и по сию пору, любила давать разным вещам забавные клички-прозвища. Как правило, довольно меткие. Лимонного цвета BMW-318, с агрессивной "дизайнерской" решёткой радиатора, на котором ездил Виккор Купер, она прозвала "Злой Цыплёнок".

Вик, чуть уменьшив громкость играющей в салоне Цыплёнка музыки, "Лунной сонаты" Бетховена, повернулся к своей спутнице и улыбнулся.

– Наша Птичка снова грустная. Кто её обидел?

– Вик, мне кажется, что я плохо поступила. Как бы там ни было, люди работали, а теперь им ни за что влетит.

– Ты меня поражаешь, Рей. Такой забавной светлой сущности как ты, во всём мире не найдёшь. Сбежавшая из тюрьмы узница беспокоится, что ротозеи-тюремщики получат по шапке, смешно же… Ничего, твой любимый Макс всё уладит, не беспокойся.

– Макс тоже не господь бог. Эту охрану ему навязали, я знаю, что он был против.

– Не господь, но с обязанностями его заместителя, как я заметил, неплохо справляется. В отношении тебя, во всяком случае. Ты для него – просто отличный кусок высокосортной глины.

– Вик, не начинай опять. Я не хочу ругаться, ты же знаешь, я этого не люблю и совсем не умею. – Сорейя умоляюще "поставила глаза", и доверчиво, по-детски, уткнулась головой в плечо Виккора. – Я сама настояла на эксперименте, я верю Максу, он знает, что делает.

Вик примирительно провёл рукой по волосам девушки. Чёрные, с блестящим отливом горячей смолы, они были единственным генетическим "подарком" от тамильской бабушки Сорейи, странно сочетаясь с очень светлой кожей и серо-голубыми глазами. В облике "Птички" был оттенок какой-то природной, стильной "готичности", с детства проявившийся сам собой. Без всякой помощи чёрной косметики и прочей подростково-субкультурной пошлятины. Из-за примечательной внешности, в сочетании с глубокой, на грани аутизма, интровертностью, шумные сокурсницы прозвали Рей "коматозной Белоснежкой", и лишний раз попытками общения не донимали. Что полностью устраивало и саму молчаливую умницу, живущую в собственном мире. Все её разговоры, с одногруппниками, исчерпывались просьбами вроде "передай соус" в столовой, и, очень редко, просьбами объяснить что-нибудь сложное, физико-математическое, простыми словами и аналогиями. К этому у Рей был талант, и она охотно возвращалась в реал, на две-три минуты. После чего пряталась обратно.

– Я ничуть не сомневаюсь в максовых талантах, уж поверь. Он великий учёный, да. Доктор Менгеле тоже был великим учёным, без всяких кавычек. Физиологи многими его трудами до сих пор пользуются.

– Ты несправедлив. Я…

– Договаривай, застенчивая Девочка-Птица. Ты хочешь сказать, я ревную?

– Нет, но сравнивать Макса с монстром-нацистом… говорю же, я не просто согласилась, я сама настояла на опытах. Без этого, ни о каких экспериментах, с моим участием, не могло быть и речи. Он меня любит, как родную внучку. И никогда бы не причинил мне зла намеренно.