Летняя вьюга (СИ)

– Анекдот такой был, – объяснил Мыш, – еще до того, как ментов в полицаев перекрестили. Типа, загадка. По углам комнаты сидят: Баба-Яга, Кощей Бессмертный, умный мент, глупый мент. Посреди комнаты сундук с золотом. Свет на секунду гаснет, потом включается – сундука нет. Кто спёр золото?

– Знаю. Глупый мент. Все остальные – сказочные персонажи. На анекдотах-ру было.

– Ты сама себе ответила, просто замени Кощея на Бэтмена, а Бабу-Ягу на свою любимую Шторм, например. Жизнь не оперетта, где все на сцене пляшут и поют. Не комикс и не онемэ. Ты считаешь, что стала всемогущей, но это не так. Ты очень сильная, да, но ты не можешь не спать, скажем. И постоянно сторожить нас, чтобы мы не оказались в заложниках. Мы повторяемся, я это уже объяснял. И ещё один аспект. Если мы ничего о твоей силе не выясним, а ты откроешься, общественное мнение запишет тебя в новый вид. Плевать, что будешь единственная в мире суперочка, плевать, что природа твоих способностей ни разу не генетическая, гадом буду, главное – никакой личной жизни, не говоря уж о детях… оценила?

* * *

– Дед, так что случилось?

Чекан мало с кем мог поговорить откровенно. Обычно это "откровенно" означало положение дел в науке, его специальности, и вообще. С переходом на незавидную судьбу земной цивилизации. Коллеги-ровесники разъехались или поумирали, молодёжь его в основном не понимала. Не понимали даже сыновья, поминая историю с "большим гудронным коллайдером" и "алфизиками". Наиболее близкий ему теоретик, профессор Музалевский, сейчас читал лекции в Калифорнии, "китайским студентам за американские деньги". Старшая внучка Чекана, в отличие от её отца, могла воспринимать "дикие" идеи, не отвергая их сходу.

– Будь я суеверным, я бы сказал, что это месть Аэлиты.

– Что?

– Так, ничего. Как ты говоришь, проехали. Точнее, пришли… а зачем поленницу переложили?!

– Тренировка. – хмыкнул Мыш, подозревая, что Дашке сейчас влетит.

На даче дрова использовались только для разных видов шашлыка и барбекю, в которых Чекан знал толк, и лежали в ведомом одному хозяину порядке, который сейчас был, ради внешней красоты, безнадёжно разрушен.

– Это я. – Дарья, как всегда, невинно хлопала своими зелёными фарами, надеясь на прощение, но не тут-то было.

– Здоровья много? Варенье в башку вступило?! Неудивительно, природа не терпит пустоты! Значит так. Всё переложить по моим указаниям. Сейчас. – Чекан уселся в своё любимое кресло-качалку, закурил, откинулся назад. – Вишнёвые, большие. Лево, низ.

– Я в них не разбираюсь, – растерянно сказала Дарья.

– Тут всего пять видов дров, – Чекан протянул было руку, чтобы стряхнуть пепел в каменную плошку пепельницы, как вдруг…

Дровяной вихрь – это круто, во всяком случае, ни в одном кино такого Мыш не видел. Профессор, видимо, тоже оценил креатив – рядом с его креслом, в воздухе, разреженным порядком висела вся поленница.

– Так, какие куда?

Чекан резко обернулся в сторону калитки, потом к рыжей.

"Нет, такую жар-птицу нам не удержать. Руки коротки. Переходим к плану Б, запасаемся тушёнкой и патронами, и прячемся"

"Виновница торжества" улыбалась, ожидая дальнейших приказов, прямо как злой джинн, исполнитель желаний. Профессор явно сделал над собой немалое усилие, чтобы принять игру внучки, и чётко разъяснил, что куда складывать. Когда он закончил, поленница уложилась на место за три секунды, на мгновение развернувшись в воздухе красивым киношным цветком.

– Теперь в квартире каждый день убираться будешь! – обрадованно нашла применение дашкиным талантам Светлана.

– Инициатива наказуема, да, – усмехнулся профессор, – кстати, ты слышишь, что люди говорят, внутри твоего шарика?

– Сейчас научилась, – честно призналась Дашка.

Светлана с дедом выразительно переглянулись.

– А… элементарные частицы ты ощущаешь? Отдельно протоны, нейтроны? Электронные облака молекул, атомов? – Борис Викентьевич закурил потухшую было сигарету, – Радиоволны, как я понял, ты ощущаешь как рябь, а видимый свет, ультрафиолет, рентген? Природа та же…

– Да, как очень быструю тряску. И частицы – да, такие плотные, маленькие, врезаются в атомы, могут разбить, но редко. Электроны… ну как пушинки, что ли… это видеть надо…

– Научи как, увижу… а влиять на частицы?

– Запросто. Могу по сортам переворачивать, или все подряд. Вот свет не могу, его слишком много. Но самую… злую рябь могу отбивать.

– Покажи. Только аккуратно.

Над головой исследователей сверкнуло и растаяло нечто вроде огромного радужного пузыря.

– Она тогда может термоядерный реактор из ничего собрать, – хмыкнул Мыш, вынося из дома новую порцию чая, сушек и варенья на огромном подносе.

– Ничего я собирать не буду, – запротестовала рыжая, вцепляясь в новую банку варенья, – Я жрать хочу!

На этот раз исследователи переглядывались не меньше минуты.

А ну, – обратился к юной волшебнице профессор, – Принеси градусник, наверху, в зелёном ящике.

Медицинский термометр спланировал на стол рядом с чашкой Чекана.