Летняя вьюга

«Сам прогони…» Ужас был как раз в том, что наглая рыжая тварь с картинки-ориентировки МОГЛА прогнать, судя по «успехам» флота США. Вообще могла всё, что угодно. Снести с лица земли цыганские дворцы, выкинуть на пляж авианосец, вылить на голову хорошее водохранилище. Соорудить себе ядерное помело и слетать на нём на Луну. А ещё она была похожа на задиру-одноклассницу из детских времён, от которой теперешнему правителю России не раз доставалось на орехи. Страх причудливо смешался со злостью.

«Всё было нормально, и вот, на… ЭТО нельзя использовать. Только зачистить, в ноль»

* * *

— Не, это анекдот был такой, — Мыш звонко чокнулся кружками с друзьями, ужинавшими на террасе, — Типа, вызывают наших космонавтов в ЦК КПСС, говорят, американцы высадились на Луне, мы должны догнать и перегнать, летите на Солнце. Те офигели — мы же сгорим! А Брежнев им: В центральном комитете тоже не дураки сидят. Ночью полетите!

Григорий ушёл укладывать спать своих вечных двигателей, и теперь можно было не цензурироваться.

— Тут пишут, что украинский флот по тревоге подняли, — заметила Света, кивнув на ноутбук.

— Ага, все три моторки с пулемётами, — пожал плечами Дима, — но вообще-то палево, дети. Близко!

— Мы больше не бууудем! — жалобно протянула феечка.

Наблюдая за валяющей дурака Дашкой, Мыш заметил, что та действительно изменилась. Не «расчеловечившись» при этом, скорее как-то разом повзрослев. Детское тщеславие и озорство стало всё чаще сменяться спокойным и доброжелательным к другим людям осознанием собственной силы. И когда рыжая «соскакивала» обратно, это уже смотрелось как-то… неправильно.

— А скажи-ка мне, о богиня звёздного пламени, как ты всё это… ощущаешь? Плазма это же не молекулы, а каша из ядер и электронов…

— Не знаю. Для меня это как… музыкальный инструмент, что-ли… молекулы тихо прыгают, а тут всё звенит… поёт.

— А вы ноктюрн сыграть смогли бы, на флейте водосточных труб? — ухмыльнулся Мыш.

— Нее, это другое. Не флейта, и не орган… поле натянуто, как струна… только в объёме… — попыталась подобрать слова, для выражения своих суперчувств, Дашка, — и я будто играю музыку, на этих струнах. Такой драйв… прям крышу уносит!

— Арфа бесится вновь, как штурвал цеппелина… — неожиданно выдала Натали, голосом настолько похожим на вокал своей знаменитой тёзки, что сидевшая напротив Димы Светка, большая любительница творчества «Мельницы», подскочила на лавке.

«Нда. «Как есть ведьмы», ага. И сама хороша. Старшая по ковену. Но, если песни Хелависы все знают, то Иру Короленко она слышать никак не могла. Значит, сенокосилка у меня в голове, и оную давно пора серьёзно лечить, как Фомич советовал…»

Ранее незаметные, и проявившиеся только здесь, в Крыму, грани личности подруги-любовницы уже начинали Мыша немного пугать. В странной смеси с восхищением.

— Вот, точно. — Подтвердила верность ассоциации феечка.

В семье Чеканов давно считалось, что рыжей медведь на ухо наступил, и никаких музыкальных талантов у неё уже не откроется. Во всяком случае, попытки загнать ещё первоклашку Дарью в музыкальную школу, в «курчатнике», ничего, кроме тяжелого нервного расстройства, для её родителей не принесли. Поэтому сейчас старшая сестра выслушивала странные аналогии с немалым удивлением.

— Получается, не тот инструмент был?

— Ну да. Надо было Борису Викентичу ей сразу термоядерную арфу всучить. Ванесса Мэй бы за кулисами отдыхала… — продолжал ёрничать Дима. — «Игра с огнём», ы?

— Ы! — кивнула юная «богиня звёздного пламени», откусывая кусок печёной картошки. — Это «Ария», я слушала.

— От такого концерта некоторые бы умерли, а остальные просто наложили в штаны — заметила Терция, — Там реально небо тряслось…

— Шли бы спать, потрясатели неба, — добродушно проворчала Наташа, сгребая посуду, — Дарён, особенно ты. Тебе весь полёт надо свеженькой быть, как огурчик.

* * *

Пафосного прощания не было. Космонавты днём купались, как ни в чём не бывало, веселились, кидались мячиком и орали. Куда более муторно ощущали себя остающиеся, особенно Светка, Мыш и Наталья. После обеда экипаж лавкрафтовской «Таврии» завалился спать, и благополучно продрых до вечера. На небе уже висела Луна, ей оставалось два дня до полнолуния.

Сборы начали в восемь. Дима настоял, чтобы «дети» загрузили, на самый крайний случай, шестилитровую пластиковую банку с концентратом огненного зелья, насыщенным раствором хлорида лёгкого лития в полутяжёлой воде. Рабочим телом для аварийного варианта вполне могли быть детали автомобиля, термояду всё равно, что обращать в плазму, воду или сталь.