Летние девчонки

– Нет-нет, Люсиль, – отмахнулась Мариетта. – Так не пойдет. – Она выдержала паузу, встретив взгляд Люсиль. – Говорят, – начала она тоном сказительницы легенд, – жемчуг обретает характер человека, который его носит. – Мариетта кивнула, словно добавляя значимости к сказанному. Она снова принялась расхаживать взад-вперед. – Я носила эти жемчужные ожерелья десятилетиями. И каждая жемчужина пропитана моим характером. Неужели не понимаешь, – спросила она таким тоном, будто речь шла об очевидных вещах, – что, отдавая внучкам ожерелья, я передаю каждой из них часть себя? – Мариетте была приятна сама мысль об этом. – Я ждала этого много лет.

Люсиль давно привыкла, что Мариетта любит патетические моменты, и сказанное ее не слишком впечатлило.

– Все равно, каждая может выбрать ожерелье на свой вкус и получить этот ваш загадочный амулет-характер. А вдруг им не понравится ваш выбор?

– Не понравится? Что им может не понравиться? Каждое ожерелье бесценно!

– Я говорю не о цене, а о предпочтениях. Вы ведь можете не угадать, и начнутся всякие тайные взгляды. Никогда не видела людей более разных, чем эти три девочки. Я бы не смогла выбрать. Понятия не имею, что им нравится, – Люсиль прищурила глаза и покачала головой. – Как и вы.

Мариетта подняла подбородок.

– Разумеется, я знаю. Я их бабушка. Я знаю.

– Угу, – недоверчиво покачав головой, ответила Люсиль, пока они проходили через гостиную. – Вы молодец. Стараетесь ими не слишком манипулировать.

– Что? Ты считаешь, я манипулирую?

– Я просто хотела напомнить… Кажется, вы говорили, что хотите посмотреть, как девочки выберут ожерелья на свой вкус, чтобы узнать, какими они выросли женщинами. Вы говорили, что хотите помочь им снова сблизиться. И как вы это сделаете, если уже пытаетесь решить все за них? Паркер вас ничему не научил?

Мариетта отвела взгляд, задетая справедливым упреком.

– Я посвятила Паркеру жизнь, – сказала она дрожащим от волнения голосом.

– Я знаю, – мягко ответила Люсиль. – И мы обе знаем, что это его и сгубило.

Мариетта закрыла глаза, чтобы успокоиться. Теперь, когда после ранней смерти сына прошло столько лет, она могла посмотреть на жизнь более трезвым взглядом, не затуманенным горячей привязанностью.

Мариетта и Эдвард очень хотели и ждали детей. Не толпу, конечно, но хотя бы двоих. Однако то, что Мариетта смогла родить хотя бы одного сына, уже оказалось чудом. После рождения Паркера она пережила множество выкидышей и страшную трагедию – мертворожденного ребенка. Мариетта обожала Паркера… И постоянно его баловала. Лишь годы спустя она узнала, что доктора называют такое поведение пособничеством.

Эдвард жаловался, что тратил целые состояния на студенческие пьянки и бесконечных девушек, чтобы мальчик чудом смог получить образование. После колледжа Эдвард хотел «исключить сына из платежной ведомости» и заставить его «стать мужчиной и узнать, чего стоят деньги». На что Мариетта иронично ответила: «Да? Так, как это сделал ты?»

В глазах матери Паркер не мог быть плохим, и она постоянно придумывала оправдания его поступкам. Если сын был мрачным, она приписывала это его чувствительности. В его любви к женщинам даже после женитьбы всегда были виноваты плохие подруги. А пьянство… Все мужчины пьют, разве нет?

Паркер был красивым ребенком, а когда вырос, стал необыкновенно привлекательным мужчиной. Высокий и стройный, со светлыми волосами и небесно-голубыми глазами – фирменный цвет Мьюров, – с невероятно длинными ресницами. Плюс происхождение из высшего южного общества. В глазах Мариетты он был воплощенным Эшли Уилксом[1]. Когда Паркер умоляюще смотрел маме в глаза, она теряла всяческую способность на него злиться. Хотя отец со временем научился ему противостоять.

А вот женщины всегда были безоружны перед Паркером. Они бегали за ним толпами. В глубине души Мариетте нравилось наблюдать, как они вьются вокруг него, словно яркие пташки. Она тщеславно ставила это себе в заслугу. Но Мариетта никогда не была наивной. Она взяла на себя труд познакомить сына с будущей женой.

Этой девушкой стала Уинифред Смит, весьма привлекательная молодая особа из хорошей семьи. А главное, она была мягкой, хорошо воспитанной и старательной. Все, кто видел их вместе, признавали, что они – «золотая пара». Об их свадьбе в церкви Святого Филиппа писали в газетах. Когда через год Уинни родила девочку, Мариетта посчитала это личной победой. Паркер назвал дочь Дорой, в честь своей любимой писательницы американского Юга, Юдоры Уэлти.

В то же время Паркер объявил, что пишет роман. Мариетта была без ума от восторга – ее сын станет творцом. Эдвард посчитал это поводом не работать. Паркер пытался работать в банке вместе с отцом, но это продлилось не больше года. Паркер ненавидел тесную комнатушку в здании без окон, ненавидел цифры, костюмы и галстуки. Он заявил, что ему нужно писать.