Летние истории

Потом я еще какое-то время сидела на скамейке и наблюдала за людьми, идущими в океанариум. Ощущая, как по телу стекают струйки пота, и разглядывая новый, преобразившийся облик района с редкими вкраплениями прежних зданий, я пыталась представить себе, в каком состоянии духа когда-то приехала сюда мама. Что она подумала, впервые увидев этот район? Какие чувства вызвал у нее соленый запах моря? Испытывала ли она радостное предвкушение, надеялась ли, мечтала ли о счастливом семейном будущем? А я ведь так и не успела расспросить ее о том, какой она была до того, как стала мамой!

Интересно, а что теперь с нашим домом, где жили мы с Макико, мамой и отцом? Если его не снесли, то достаточно вернуться к лапшичной, свернуть направо и пройти несколько улочек в глубь квартала. Помню, когда мы там жили, по соседству был ресторанчик якинику, а напротив другой, с окономияки, в котором хозяйка управлялась одна, без помощников, а рядом — маленький искусственный прудик, в котором, изящно огибая темно-зеленые водоросли, плавали большие золотые рыбки. По диагонали от нашего дома, на углу, стояла овощная лавка, такая старинная, что продавцы там еще складывали деньги в бамбуковое решето, свисающее на резинке с потолка. Сейчас я с благодарностью вспоминала о том, что они ни разу косо на меня не посмотрели, всегда были добры и шутили со мной, хотя мама постоянно брала у них продукты в долг. Направо за углом была парикмахерская. Ее владелец очень гордился тем, что один его бывший парикмахер стал каскадером в фильмах про супергероев и несколько раз мелькал в телевизоре. Он часто нам рассказывал про него — одно и то же, но очень забавно, в лицах и красках. А на первом этаже нашего дома была пивнушка, возле которой я обычно сидела и ждала маминого возвращения.

Не проведать ли мне наш дом?

Но какой смысл? Я же приехала в Осаку совсем не за этим, что я вообще здесь делаю? Вытирая пот, я смотрела на прохожих. Вспоминала стены, облицованные коричневой глянцевой плиткой. Она была нескольких оттенков, и каждый прямоугольник отливал карамельным блеском. Рядом со входом в пивнушку начинался коридор, который вел к лестнице. В коридоре всегда царил сумрак. На стене висели почтовые ящики, тускло-серебристые. А сейчас, что там сейчас? Даже не верилось, что место, куда я ребенком складывала все свои нехитрые, но дорогие сердцу пожитки, а потом так ни разу и не вернулась, находится в нескольких минутах ходьбы от этой скамейки. Может, все же сходить? Существует ли еще наш дом? Что стало с соседними? Но даже если дом не снесли, что мне с ним делать? О чем думать, когда видишь такое спустя столько лет? А с другой стороны, почему я так этим гружусь? Что такого — сходить взглянуть на место, где жил раньше? И все же мне было страшно. Я не знала почему, но стоило представить, как я стою и смотрю на свой прежний дом, как ноги у меня стали будто ватные.

Я снова зашла в мини-маркет, купила еще воды и стала пить — медленно, по глотку. Потом села обратно на скамейку и рассеянно уставилась на дорогу. Когда я взглянула на часы, они показали полтретьего. Может быть, пора уже вернуться на Сёбаси и позвонить Макико? И написать Мидорико, что я благополучно добралась до Осаки. Да, возможно, именно так и следует поступить. Но я не смогла заставить себя встать со скамейки.

Мимо прошла семья. Две девочки в похожей одежде, видимо сестры, немного отстали от мамы и побежали ее догонять. За спинами у них прыгали голубые рюкзачки. Сначала в маму уткнулась одна, потом ее догнала вторая, обхватив маму руками, куда дотянулась, — за бедра. И все втроем со смехом отправились дальше. Я смотрела им вслед, пока их силуэты не растаяли вдали, потом стерла ладонями пот с лица. Встала, встряхнулась, чтобы поправить рюкзак, свернула направо возле лапшичной и пошла в сторону дома, в котором мы когда-то жили.

Стоило немного отойти от главной улицы, как туристы исчезли и вокруг стало тихо. Безлюдный переулок был залит беспощадно палящим солнцем. Маршрут был мне знаком. Я окидывала взглядом каждую лавку, каждый дом. Какие-то из них были старые, хотя и перестроенные, но большую часть из них я видела впервые. Справа я увидела маленький, поросший травой пустырь. Раньше тут была прачечная самообслуживания, и в дождливые дни я подолгу сидела в ней на скамейке, посреди запаха сохнущего белья, и глядела, как большие дождевые капли падают на серый асфальт и отскакивают от него.