Летние ночи (ЛП)

Я в отчаянии вскидываю руки и хлопаю ими по бедрам.

— Полагаю, мы зашли в тупик. Ты хочешь для меня ту жизнь, которую я не хочу…

— Уважаемый человек…

— Перестань меня перебивать! — огрызаюсь я, и на лицах всех присутствующих отражается шок. — Я люблю тебя. Я люблю маму. Люблю своих родственников. В моем сердце и в жизни всегда будет место для Бога, но это будет не твой путь. Это будет мой путь. Мои условия, моя жизнь.

— Из всех моих детей с тобой всегда было проще всего, — бормочет мой отец. — Но сейчас? Ты — наш позор.

— Это отстойно, пап…

— Ханна, — потрясенно вздыхает мама. — Следи за языком.

— Ну, это так и есть, и я надеюсь, что придет тот день, когда вы сможете принять мой выбор, но до тех пор, — я встаю, чтобы уйти, этот разговор истощил меня, — я на связи.

— Ты не уйдешь, — рявкает мой отец.

— У меня нет выбора. Не тогда, когда или по-твоему, или никак.

— Пожалуйста, Ханна, — умоляет меня мама. — Обдумай все хорошенько.

Я устало вздыхаю.

— Поверь мне, я подумала. Ты думаешь, я хочу причинять боль своей семье?

Отец машет рукой в направлении двери.

— Просто уходи, — говорит он, сгорбившись на своем месте.

— Марв, — умоляет мама, ее взгляд мечется между нами. Я вижу, как она разрывается, и я ей сочувствую.

— Она сделала свой выбор.

По моему отцу не скажешь, что он разделяет это сочувствие к ней.

— У тебя есть номер Сэм, — напоминаю я ей. — Позвони мне.

Я знаю, она не позвонит, не без одобрения моего отца, которое, я знаю, он никогда не даст.

— Я знал, что мне никогда не следовало позволять тебе общаться с этой хулиганкой, — со злостью говорит отец через всю комнату.

В этот раз я не могу оставить это просто так. Мне надоело никогда не заступаться за Сэм.

— Ты даже ее не знаешь. Она спасла меня.

— Иисус спасает тебя!

— Я знаю, пап, но люди тоже могут спасать.

Шепарды этому доказательство.

Мне больше нечего ему сказать, и я понимаю, что пришло время уходить. Лорен провожает нас к выходу и обнимает меня.

— Я, правда, имела это в виду. Если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где я живу.

Я получаю ту любовь, которую никогда не думала, что она испытывает.

— Спасибо, — благодарю я от чистого сердца.

Я стараюсь не расстраиваться, что мама не подарила мне, по крайней мере, объятие.

Как только мы выходим наружу к грузовику Дэнни, я выпускаю один большой выдох и падаю на свое сиденье, полностью опустошенная.

Дэн берет мою руку.

— Ты в порядке?

— Я на пути к этому.

— Черт, а твой отец упертый.

Так и есть.

— Я горжусь тобой.

— Спасибо, я тоже немного горжусь собой.

Он целует мою руку.

— Ты и должна.

Мы пристегиваем свои ремни безопасности, и я поднимаю вопрос о нашем следующем завоевании.

— Ты же знаешь, да, что еще мы должны сделать?

Дэн заводит мотор.

— Что?

— Поговорить с Сэм.

— Ага. Думаешь, она попытается вести себя жестко?

— С тобой? Да, — я смеюсь. — Ты создал этот прецедент, помнишь?

Он съеживается.

— Я вел себя довольно лицемерно, — он сканирует мое тело опаляющим взглядом, и я сдуваюсь. — Но прежде я хочу тебя в своей постели.

И я не собираюсь спорить с ним.

К нашему полному удивлению, мы замечаем припаркованный возле дома рабочий грузовик Тэга.

Дэн поворачивается ко мне со скептическим взглядом.

— Ты знала об этом?

— Неа.

Он берет меня за руку, и мы осторожно открываем входную дверь, не уверенные, чего ожидать.

Здесь вся банда, они смеются и смотрят телевизор.

— Чувак! — восклицает Прайс. — Марафон «Крепкого орешка»! Вы все пропустили. Китайская еда уже едет.

Никто даже не замечает и не обращает внимания на наши соединенные руки.

Мы приподнимаем брови, глядя друг на друга.

Сэм сидит в объятиях Тэга в кресле и поит его пивом. На кофейном столике стоят открытые банки шипучки и пива, конденсат стекает по ним вниз на столик.

Мы по-прежнему проявляем осторожность, когда занимаем свои места. Я замечаю, что Сэм смотрит на наши руки, которые все еще соединены вместе. Дэн лениво обвивает меня рукой.

Я пытаюсь привлечь внимание Сэм, но она игнорирует меня, притворяясь, что смотрит фильм, но я знаю, что это не так.

— Ты ненавидишь меня? — спрашиваю я мягко.

— Немного.

Она больше ничего не говорит, и ее слова подталкивают меня к дальнейшим действиям. Я жую губу, пока продолжаю пялиться на нее, пытаясь найти идеальные слова, чтобы что-то сказать.

Она говорит, глядя в телевизор:

— Ты дала обещание.

У меня сводит живот.

— Я знаю.

— Почему ты не сказала мне?

— Я так долго об этом мечтала, что думала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И, если честно, я даже не думала, что из этого вообще может что-то выйти.

Она наконец-то обращает на меня свое внимание, и от взгляда ее светло-голубых глаз я начинаю желать, чтобы она продолжала смотреть телевизор.

— Все равно, тебе следовало рассказать мне.

— Ага, — соглашаюсь я. — Следовало.

— Он позвонил мне прошлым вечером и все объяснил.

— Он сделал это? Когда?

Дэн тянется к своему пиву.

— Ты спала.

Я перевожу на него взгляд, чтобы тут же осознать, что все в комнате слушают нас, пока на экране телевизора идет реклама зубной пасты.

— Что ты сказал?

Дэн делает глоток своего напитка.

— Это личное.

Мой рот открывается, и я тыкаю себе в грудь.