Летний ангел

Вальдемар Экенберг ясен, как пень. Мачизм в нем доведен до абсурда. Одному Богу известно, что он наворотил за последние дни, как часто позволял цели оправдывать средства. Когда-нибудь время остановит его.

И Зак. Они работают вместе легче и естественнее, чем когда бы то ни было, без мелких споров, когда кто-то пытается предпринять самостоятельные вылазки, просто испытывают молчаливое доверие друг к другу. Похоже, Зак сдерживает свою собственную агрессивность, когда в группе Экенберг, словно стремится поддержать некий баланс между насилием и сочувствием, необходимый для того, чтобы выжать из догадок истину.

А я?

Я знаю, что делаю.

Учусь ли я чему-либо?

Одно ясно — я приближаюсь к этим девушкам очень осторожно. Если я смогу понять и почувствовать их страх, то, возможно, пойму и того, кто причинил им вред.

Парни-эмигранты.

Карин Юханнисон еще не закончила обследование вибратора.

Велика вероятность, что он тождественен тому, который использовался при совершении преступлений, — тогда все они смогут завтра взять выходной.

Лесбийская версия.

Плохой дядька в Финспонге.

Куда ведет женская любовь?

Славенка Висник. Киоски. Вода.

Вода.

Завтра — сеанс гипноза с Юсефин Давидссон. Малин позвонила Вивеке Крафурд по пути от Свеи Свенссон, сообщила, что все переносится.

— Мне кажется, я смогу что-нибудь из нее выудить, побудить ее вспомнить, — сказала разочарованная отсрочкой Вивека.

Дорожные указатели с цифрами, обозначающие дистанцию между скорбью и тоской, — сколько километров до того, как исчезнет расстояние и останется только время.

Нючёпинг, тридцать два.

Семнадцать.

Скавста.

Может, надо было взять с собой Маркуса?

Почему-то раньше эта мысль не пришла ей в голову.

Малин паркует машину, заходит в зал прибытия. Белые балки висят высоко над головой под сводом крыши, убогое помещение заполнено странными снами.

Часы на стене показывают четверть одиннадцатого.

Самолет прилетает вовремя.

Через два с половиной часа любовь снова сменит тоску и скорбь.

Малин, она скоро вернется к тебе, твоя Туве.

Мы только что побывали рядом с ними в небесах — с ней и Янне, они оба спали, утомленные долгим перелетом и впечатлениями.

Оба улыбались во сне.

Счастливые мгновения — скоро они будут и у тебя.

А мы?

Я и София. Мы парим под сводами зала прибытия, мы видим тебя, и, наверное, было бы лучше, если бы ты посвятила себя нам, а не своим родным.

Во всяком случае, мы этого хотим.

Мысли о самом себе не исчезают здесь, где мы находимся. Они просто меняются, включают в себя большее — заботу обо всех, кто есть, кто был и когда-либо будет.

Забота о себе становится заботой обо всех.

Мы с Софией здесь — одно и то же. Мы и Юсефин, и Туве, и ты сама.

Мы — все девочки и все те, кто когда-то был девочкой. И мальчиком тоже.

Тебе это кажется странным?

Я понимаю тебя, Малин. Это действительно очень необычно.

С чего тебе начать?

Начни со своих близких.

Кто же не выбрал бы любовь, если есть шанс выбирать между нею и насилием?

Ты слышишь меня, Малин?

Это София Фреден.

Мои мама и папа очень горюют, очень скорбят, их горе никогда не ослабеет — или все же немного утихнет под действием времени? Сейчас они сидят на диване в квартире в Мьёльбю. Телевизор включен, но они не видят того, что происходит на экране.

Их глаза полны слез.

Они плачут обо мне, Малин.

Ты можешь осушить их слезы. Во всяком случае, придать им иное направление.

Отдохни немного, переведи дух и продолжай свой путь.