Летний дождь

— Нет! Что ты! — засмеялся Санька. — Он добрый! Он этот, как его, Аорист!

— Аорист? Фамилия такая?

— Да нет! Это мама так его в шутку зовет. Я его раз спросил: дядя Боря, кто такой Аорист? Аористы, папа, это, оказывается, такие старые-престарые слова, и их даже уже нет на свете. А дядя Боря про них книгу написал, докторская называется.

— Так он — что: старый, этот дядя Боря?

— Нет, он не так чтобы уж старый, но то-олстый, как Аорист! — и Санька, представив, видимо, толстого дядю Борю Аориста, засмеялся, а потом, взглянув на отца, погрустнел.

— Ты что, Саньк?

— Опять ты уедешь далеко-далеко, а я все буду ждать тебя, ждать…

— Нет, Санька, далеко-далеко я пока не поеду. Я сейчас знаешь куда поеду? К твоему деду!

— К деду? Разве у меня есть дед?

— Есть. Да еще какой! Он знаешь кто? Директор совхоза!

— А ты еще не директор? — спросил сын.

— Я? Я еще нет, — засмеялся Юрий. — Но и мы, Санька, не по-банному крытые! Имей в виду! Твой родитель тоже — ба-альшим начальником был на одной ба-альшой стройке! Начальником участка! Ясно?

— Ясно. А почему мы никогда-никогда не были у дедушки-директора?

— Да обиделся я на него когда-то, вот и не ездил. И не писал даже писем, — не столько сыну, сколько себе говорил Юрий, попинывая сухие сосновые шишки. Сын тоже попинывал, повторяя отца. — А теперь он болеет, понимаешь?

Сын кивнул. Юрий присел перед ним, заглядывая в родные глаза:

— А знаешь что, Санька, давай как-нибудь поедем к деду вместе? Посмотришь мою родину…

— Здорово! — обрадовался Санька, да вдруг опять задумался совсем не по-детски.

— Ну что ты, Саньк?

— Да вот думаю: как же я с тобой расставаться-то буду?

— А я что-то придумал! — сказал отец. — Ты ведь спал, когда я приехал? Давай я тебя счас укачаю, усыплю и сонного унесу прямо в кровать! Вот нам и не надо будет расставаться.

— Давай! — согласился сын, прижимаясь к отцу.

Юрий ходил по тропинке, укачивая сына, ощущая родное тепло. Санька почти заснул, да вдруг, не открывая глаз, прошептал:

— А я тоже встретил сегодня хорошего-прехорошего человека… Тебя, папа.

Всю обратную дорогу, сперва на попутной машине, потом в электричке, Юрий думал о сыне, перебирал разговор с ним и ничего не видел вокруг. Только в автобусе, который вез его уже по родному району, будто очнулся огляделся. Было тесно. Хныкал ребенок на руках юной мамы. Дремали утомленные жарой и дорогой пожилые тетушки, одетые во все времена одинаково по-деревенски: в серые юбки да мужские поношенные пиджаки.

Балагурил обязательный в любой деревенской компании потрепанный жизнью мужичонка, приставал к пареньку серьезного вида:

— А вот как по-твоему: кто сильней — черт или баба?

— Ну, судя по фольклору, — отвечал степенно паренек, — то — баба.

— Верно! — обрадовался мужичонка. — А рассказать, как баба черта провела?

И через мгновение паренек, забыв о своей солидности, так хохотал, краснея всем лицом, слушая нашептывания мужичонки, что на них оборачивались.

Юрий поймал себя на мысли, что ему приятно смотреть в лица этих людей. Все они ему были будто знакомые, хотя, конечно, ни он их, ни они его никогда не видели. В городе он за собой такого не замечал.

У своротка на центральную усадьбу совхоза, где жил отец, Юрий вышел. Конечно, он волновался, узнавая и разросшиеся придорожные колки, и обмелевшую речушку. Но не останавливался — хорошо шагалось, особенно под горку.

В низинке заметил видавший виды «Москвич». Он прочно сидел, соскользнув левым задним колесом в глубокий нырок. Рядом топтался его владелец.

Попытались вдвоем вытащить машину. Завывал мотор, с шипением, со свистом старались колеса, обдавая Юрия грязью, — машина ни с места.

— Ладно, — махнул рукой хозяин «Москвича», — придется просить помощи, — кивнул он в сторону совхоза. — Не хотел беспокоить людей, да придется, видно…

— Подождите, — зашагал Юрий в придорожный лес, сразу промочил ноги — недавно, видать, прошел короткий, но спорый дождичек. Искать долго не пришлось: скоро выволок на дорогу две длинные сухары, бросил рядом с машиной, а сам опять в лес. «Городской», — усмехнулся беспомощности водителя.

Когда вынес из лесу две сухары покороче, тот спросил:

— Мост строить будем?

— Что-нибудь будем, — не любил лишних слов Юрий.

Бревно потолще он уложил вдоль машины, потом, приноровившись, подсунул сухару потоньше и подлиннее под бок «Москвича».

— Вага! — обрадовался, явно любуясь ловкостью Юрия, пожилой этот недотепа. — Помочь?

— Погодите. Скажу, когда надо…

Подсунув конец жерди под бок «Москвича» и оперев ее о бревно, Юрий всей тяжестью навалился на другой конец жерди. Машина, чавкнув колесом, приподнялась над мочажиной. Водитель кинулся было к этому злополучному колесу, но Юрий приказал:

— Не суетитесь! Держите! — И сам быстро и ловко закатил под приподнятое колесо две короткие чурки. — Пробуйте!

Поворчав, «Москвич» благополучно выскочил на дорогу.