Летний дождь

На зимних каникулах нашла предлог, мол, слышала, что в том городке редкая коллекция картин, и покатила… в картинную галерею.

Встретилась с ним неожиданно. Шла по центру, где на небольшой площадке сгрудились всевозможные учреждения, от заготзерно до районо. Вот у районо и увидела ЕГО. Он спускался с высокого деревянного крыльца, солидный и, как показалось Тоне, постаревший.

— Здрасте! — обреченно сказала она.

Он поклонился, потом взглянул на нее, будто пытаясь вспомнить. Но не вспомнил, обремененный заботами текущего дня.

Отсидевшись на скамейке сквера, Тоня решительно поднялась по деревянным ступенькам.

— Здрасте! — беспечно сказала она девушке, секретарю районо. — Шла мимо — нашего институтского секретаря встретила. Он что, теперь здесь работает?

— Да, Константин Георгич — заведующий районо.

— Постарел как! Женился, наверно, жена… дети… — стрекотала Тоня, полагая себя хитрющим дипломатом.

— Прямо! — хмыкнула секретарша. — Он женщин презирает, прямо не переваривает! Моя бы, грит, воля — ни одной бы в школу не пустил! Сухомлинских, грит, среди них нет. Только, грит, еще старые девы более-менее прилично работают…

Час от часу не легче! Значит, чтобы обратить на себя ЕГО внимание, надо остаться старой девой. Да, кажется, так оно и будет: не миновать ей такой судьбы.

И все-таки на душе было празднично: увидела ЕГО. А в нагретом автобусе даже задремала, умиротворенная.

И вот теперь, закончив институт, она получила направление в распоряжение… Долго ждала, а подождать еще несколько деньков не хватает терпения.

Бабушка напекла подорожников и все бодрилась, скрывая печаль:

— Дождичек накрапывает! Это хорошая примета! То-то вечор гляжу — вороны в земле роются, ровно курисы! Ну, думаю, быть дождю! А глянь-ка, Тонюшка, кака баска радуга на небе! Ятная да крутая! Это опять — к ведру! К ведру!

С таким настроением — «к ведру! к ведру!» — и отправилась Тоня в свою путь-дорогу.

Секретарша районо не узнала ее, но зашептала наставительно:

— Про Сухомлинского спросит, говори: читала. А то…

ОН поднял глаза от ее диплома с отличием, и ей показалось, что она опять стоит перед приемной комиссией.

— Вы меня помните? Я была Лиза, а вы — Германн… — спросила и испугалась. Он не нашел, видимо, нужным отвечать на ее по-девчоночьи глупый вопрос, отложил диплом, пробормотал:

— Ну, посмотрим… посмотрим…

«Посмотрим!» — воинственно подумала Тоня.

Ей повезло: ее направили в одну из ведущих школ городка и дали три четвертых класса. А не прошло и полугода, как школу залихорадило: преподавателям литературы поручили провести открытые уроки для учителей района.

Тоня, как начинающий учитель, могла открытого урока не проводить. Но молодой творческий зуд не давал покоя. Кроме того, прошел слух, что на уроки придет сам Константин Георгич! И она напросилась подготовить урок по внеклассному чтению.

План урока Тоня придумала предерзкий. Дело в том, что она очень любила одну раннюю и, на ее взгляд, неоправданно забытую повесть знаменитой местной писательницы. И хоть повесть была написана для взрослых, рассказывала она о жизни семилетней девочки из бедной семьи дореволюционного заводского поселка, И девочка эта, Нюшка, была такой живой, такой выдумщицей и фантазеркой, такой сметливой и не по годам мастеровитой, что Тоня не сомневалась: ее ученики полюбят Нюшку и им будет о чем поговорить на уроке. Дерзость же Тониного плана заключалась в том, что она надумала пригласить на урок писательницу Елену Ивановну Макарову. Елена Ивановна должна была вместе со всеми учителями инкогнито присутствовать в классе и только в конце урока… Доходя мысленно до этого этапа, Тоня заранее захлебывалась от восторга. Вот все ее ученики выговорились, и тогда вступает она: «А знаете что, ребята, ведь писательница Елена Ивановна Макарова у нас в классе!» Ох, как они все повернутся! Может быть, даже с мест повскакивают! Да и взрослые ахнут! А Елена Ивановна выходит к столу… Ну, и так далее, и тому подобное… Эх, если бы ОН пришел к ней на урок!

Получилось все, как она задумала. Писательница Елена Ивановна приняла ее просто и сердечно. И план урока одобрила и даже обрадовалась, что будет иметь возможность послушать ребятишек, не скованных ее присутствием и не подготовленных к встрече, как это обычно бывает. Растрогало ее и то, что Тоня выбрала эту повесть, уже и ею-то самой забытую.

— Вот только поймут ли ребятишки, маленькие ведь еще, а повесть предназначалась взрослым, — сомневалась она.

— Поймут! — уверяла Тоня. — Я сама прочитала в детстве и запомнила на всю жизнь!

Тут Тоня слукавила: повесть она прочитала в институте и даже реферат по ней писала. Но пусть простится ей это — уж очень она хотела расположить писательницу.

Елена Ивановна напоила гостью на дорогу чаем с брусникой и так тревожилась, как же Тоня поедет в мороз обратно, что Тоня, прощаясь, обняла и поцеловала ее, как добрую свою бабушку.

Да, все шло по-задуманному. И повесть детям понравилась. И Елена Ивановна приехала и скромно сидела в уголке класса. И ОН, сам Константин Георгич, пришел к ней на урок!