Летний лагерь

Косте подумалось, что это нечисть его так наказала за грубость и лучше бы пойти извиниться, попросить указать ему путь до дома. Он развернулся и пошёл к жёлтой точке света посреди голого поля. Под ногами шелестела сухая ботва – похоже, здесь в тёплые месяцы росла кукуруза.

Приблизившись к свету, Костя увидел, что ряженые призраки уселись в круг. Было их около трёх десятков, они все вели шумные разговоры и смеялись, только мертвец в костюме Чебурашки был спокоен и молчалив.

В середине стояла керосиновая лампа, которая заменяла мертвецам костёр. Когда Костя подошёл, ряженые призраки задрали простыни и вновь показали гостю свои бескровные лица.

– Чего припёрся? – крикнул кто-то мужчине, и все рассмеялись.

– Давай вали отсюда, – подхватил ещё кто-то. Толпа опять взорвалась смехом.

Когда балаган утих, к Косте обратился мертвец в костюме Чебурашки:

– Ты на них не обижайся. Это дети!

– Какие же они дети? – почти шёпотом спросил Костя. В толпе в самом деле была мелюзга, пара-тройка пацанов, несколько девочек, но в большинстве своём толпу составляли матёрые мужчины и женщины, лет по тридцать-сорок, даже был здесь старый дед и две дряхлые бабки. Однако все и правда вели себя как малые ребята.

– Люди – всегда дети, – ответил мертвец. Он то и дело дёргал головой, откидывая с лица большое коричневое ухо, которое мотало от ветра. – Это вам, живым, надо притворяться взрослыми, а мы умерли, и для нас в этом больше нет смысла.

– Чебурашка, мне бы домой, – жалобно сказал Костя.

– Не называй его так! – строго сказала ему какая-то покойница с вытекшим глазом. – Его зовут Одноухий!

– Простите! – ответил Костя. – Все вы меня простите.

– Раз так, то вставай в круг! – крикнул мёртвый старик и скрипуче хихикнул.

– В круг! В круг! В круг! – закричала остальная нечисть, вскидывая руки.

Молчал только Одноухий и смотрел на Костю всё так же сочувственно.

Покойники расступились, Костю втолкнули в середину.

– За что прощения у нас просишь? – спросил мёртвый мальчишка. Он был весь белый и худой, как скелет.

– За обиду, – ответил Костя, трясясь от страха. – Я зря вас обидел… Я не знал, что вы мёртвые. Я мёртвых уважаю!

Покойники захохотали.

– Отпустите меня, пожалуйста, – взмолился мужчина. – Я домой хочу! Мать меня ждёт!

– А тебя никто и не держит! – крикнули ему в спину. – Живому нечего делать на нашем празднике!

– Электричка уехала, я не знаю, куда идти, да и темно там, – говорил Костя, опустив голову. – Дайте мне хотя бы вашу лампу. Не губите!

– У-у-у-у-у! – протянула толпа мертвецов.

– Лампу ему! – крикнул старик. – У нас лампа одна. Шиш тебе!

– Да отдайте вы, – вмешался Одноухий. – Не нужна нам лампа. Пускай идёт.

– Правда! – вскрикнул мальчишка с кривой челюстью. – Давайте отдадим, но пускай заслужит!

– Пускай колядует! – подхватила дряхлая бабка.

– Пускай споёт! – вскрикнул ещё какой-то мертвец.

Покойники загоготали – понравилась им эта идея.

– Милые, отдайте просто так, я песен не знаю, – умолял Костя.

– Мы тебе отлынивать не дадим! – одёрнул его старик. – Пой!

– И чур про детство песню, – кричал ещё кто-то. – У нас тут Страна вечного детства[10]!

Костя напряг память, у него в голове смешались две песни[11], и он стал голосить на два ломаных мотива, додумывая слова на ходу: «Детство уходит тихо, как сон…». Нечисть покатилась со смеху. А мужчина плакал, всхлипывал, но продолжал мелодично бубнить.

– Давай теперь танцуй! – потребовал мужик с продавленным носом.

Костя помялся немного, но спорить не стал, начал приседать на месте и выкидывать то одну, то другую ногу. Получалось у него неловко и невесело. А мертвецы гремели хохотом. Всё им было смешно.

– Заслужил! – крикнул один покойник.

Что-то тяжёлое и холодное ударило Костю по лицу и упало ему под ноги. Костя посмотрел вниз – это была человеческая ступня.

И тут в него со всех сторон полетели оторванные руки, ноги и уши. Покойники благодарили беднягу за концерт.

Костя плакал навзрыд:

– Отпустите! Отпустите, пожалуйста!

– Дайте ему мешок, пускай собирает угощения! – послышался детский голос из толпы.

Косте бросили простыню и велели собирать. У него от слёз щипало в глазах, он свернул простыню мешком и стал подбирать с земли части тел и складывать их в куль.

– Отдадим ему лампу? – вскрикнул один из мертвецов.

– Отдадим! – хором закричали остальные.

– И коня артисту! – Мальчишка со сломанной челюстью выкатил в круг старый ржавый велосипед на спущенных колёсах. – На! Забирай и катись!

– Пускай катится! – кричал кто-то в толпе весёлых мертвецов.

Костя смотрел на покойника в костюме одноухого Чебурашки, будто ища у него защиты. Но Одноухий просто наблюдал и не делал своим друзьям замечаний.

Те, у кого остались руки и ноги, взвалили Косте на плечо тюк с частями тел, усадили его на ржавый велосипед, повесили керосиновую лампу на руль и приказали ехать.

Мужчина совсем потерял волю, стал крутить педали, старался ехать по кочкам, одной рукой держа руль, другой – мешок за спиной. Он не проехал и нескольких метров и повалился на бок. Керосинка упала, но не погасла. Простыня развязалась, из неё посыпались куски мертвецов.