Летний сад

О, метафизическая солидарность студиозусов всех стран, времен и народов! Это именно то, что ей нужно! Старый рабочий халат, свитый в невообразимой замысловатости жгут. Некогда бывший цвета благородного индиго, застиранный донельзя, в многочисленных пятнах застывшей краски и хлорных проплешинах. Пара ссохшихся спортивных тапок – пыльные матерчатые «союзки» на гуттаперчевом рифленом ходу. Вместо шнурков какие-то веревочки жуткого буро-венозного цвета. А это что? Джейн брезгливо, двумя пальцами, потянула за цветастый краешек нечто ацетатное, в скомканном состоянии больше похожее на предмет из дамского бельевого гарнитура.

Оказалось – платок. Довольно большой и, что удивительно – чистый, обильно украшенный яхтенно-регатной символикой олимпийского Таллина.

Девушка осмотрела трофеи. Бросила мимолетный взгляд на часы.

Без двадцати шесть, временем она еще располагает.

После недолгих размышлений было решено халат оставить мятым, спортивные тапки – пыльными, а олимпийский платок, смоченный водой из вазочки с полевыми цветами, быстро прогладить миниатюрным дорожным утюжком.

Завершали маскарадный костюм Джейн привлекающие всеобщее внимание роговые оксфордские очки, а также умыкнутые из хозблока цинковое ведро и деревянная швабра.

* * *

– Разрешите, товарищ генерал?

– Гладышев? Входи…

В кабинете Ивлева царила гнетущая тишина, несмотря на то, что, помимо генерала, за столом совещаний сидели Елагин и трое незнакомых товарищей. Присутствовавшие, как успел заметить Андрей, проходя к свободному месту, были удручены, даже подавлены и избегали прямых взглядов. В том числе Ивлев. Что было непонятно и странно. Андрею было слишком непривычно видеть хозяина кабинета вот таким: внезапно постаревшим и растерянным.

Он занял дальнее от начальственного стола место. Молчание присутствующих отвлекло Гладышева от переживаний из-за собственной неудачи – сегодня утром он упустил Джейн Болтон. Англичанка будто в воду канула: из общежития не выходила и на занятиях не появлялась. И это несмотря на то, что ночь она стопроцентно провела в общежитии! В этом Андрей был уверен, нештатник был юношей ответственным и серьезным. Не было ее и в столовой, и в библиотеке, и… в собственной комнате. В этом Гладышеву пришлось убедиться лично. Разложенные на кровати вещи, какие-то ничего не значащие конспекты и полное отсутствие хозяйки. Ни документов, ни действительно личных вещей. Ничего, что бы указывало на возможное возвращение Джейн Болтон в общежитие…

– Гладышев, а ты, собственно, почему здесь, а не с англичанкой? – спросил генерал. Елагин и незнакомцы, как по команде, повернули головы в сторону Андрея.

Он смутился, покраснел. Затем резко поднялся, опустил руки по швам и звенящим голосом быстро отрапортовал:

– Разрешите доложить, товарищ генерал?! – и тут же отвел глаза.

– Так… – короткое «так» Ивлева прозвучало обреченно и многозначительно. – Похоже, товарищи, сюрпризы продолжаются. Надеюсь, что приятные. А, чекист-комсомолец Гладышев?

И Андрей потерянно ответил:

– Никак нет, товарищ генерал…

Он старался докладывать «экстрактно», это словцо запомнилось ему с детства. Единожды встреченное в книжке Леонтия Раковского про генералиссимуса Суворова, оно сопровождало Андрея в самые ответственные моменты жизни. Ответственные – это когда ему приходилось отвечать за себя, за свои поступки, в основном – за промахи и неудачи.

Местами голос Гладышева предательски дрожал, с головой выдавая волнение хозяина, и мимолетная улыбка на широком ивлевском лице, мгновенная реакция старшего товарища на проявление естественной человеческой эмоциональности, обескураживала молодого сотрудника до полного отчаяния.

– Так…

– Товарищ генерал, разрешите…

– Мы тебе, Гладышев, один раз уже «разрешили». Теперь вместе исправлять придется. Ориентировку по линии МВД подал?

– Без вашей визы, товарищ генерал…

– Да, постоянно забываю, с кем приходится… – генерал не закончил мысль. – Елагин, пока я туда-сюда хожу и езжу, введи коллегу в курс дел наших скорбных и попытайтесь набросать хотя бы приблизительный план оперативных действий.

Из неторопливого рассказа Елагина, изложенного голосом усталым, глуховатым, с хрипотцой, Андрей узнал следующее: последние четверо суток Норвежец практически не появлялся в гостинице. Только благодаря агентурным сведениям его удалось обнаружить в подпольном казино в переулке Джамбула. Норвежец играл по маленькой, рассеянно, и постоянно проигрывал. На выходе из казино Скворцов и Елагин взяли его под плотное наблюдение.

Вражина целыми днями кружил по городу, и в нервическом характере его перемещений чувствовалось – он кого-то разыскивает. Перемещался исключительно на такси. Маршруты, в основном, стандартны – места, где собираются мажоры и деловые, валютные бары, рестораны гостиниц, «Кронверк», «Роза ветров» и «Глория» на проспекте Динамо.

Заходил, не торопясь, делал заказ, поковыряв в тарелках без аппетита, спешно расплачивался и переезжал на новое место.