Летний сад

– Как и положено уважающей себя европейской столице, Лондон ранжирует, селекционирует и сохраняет согласно присвоенному статусу свои достопримечательности. Существует туристский ширпотреб вроде Лондон-бридж или аббатства Вестминстер, известного адреса на Бейкер-стрит или паноптикума мадам Тюссо. Чуть повыше рангом стоят: десятый номер по Даунинг-стрит, Скотленд-ярд и подпольные опийные курильни в Сохо. Но это и понятно, людям все же нужно хоть изредка да заниматься любимым делом. А на самой вершине лондонских «сакре пляс» мрачнеют монолитные каре кварталов знаменитого Сити, по которому, дорогой Аль-Файед, мы с вами сейчас и прогуливаемся…

Кроу медленно брел по узкому тротуару вслед за странной парой – мужчиной в черной египетской галабии, расшитой золотыми узорами, и высоким тощим негром в элегантнейшем костюме от Лероя. Обойти неспешно бредущих «экзотов» у него не было возможности, и все, что оставалось представителю титульной нации, так это следовать в кильватере черепашьего хода парочки и невольно внимать эбеновому знатоку лондонской жизни.

– Лично мне, дорогой Доди, Сити во многом напоминает Долину фараонов. Обратите внимание, что многочисленные бронзовые, медные и прочие доски при входах – вывески торговых, агентских и прочих спекулянтских контор – самым крупным шрифтом извещают вас о времени основания предприятия или фирмы. Этот металлический мартиролог может рассказать о причинах колониальных несчастий за последние триста лет больше, чем все исторические талмуды, вместе взятые. Но, на мой взгляд, Сити больше всего интересен и симпатичен своим нагловатым ханжеством, с которым здешние обитатели скрывают под личиной коммерческого заведения кто резидентуру иностранной разведки, кто постпредство международного криминального синдиката или, как вот эта скромная вывеска… – парочка остановилась перед глухой дверью. Коробочка телекамеры, медная, в купоросных проплешинах доска, надпись на которой гласила: «Восточно-индийская компания по переработке пальмовой копры. Основана в 1805 году». – Знаете, дорогой Аль-Файед, что находится за этой скромной на вид дверью?

– Секретные активы семейства Ганди?

Чернокожий коротко рассмеялся:

– Нет, уважаемый Доди, это чуть дальше. А здесь всего-навсего организационный и диспетчерский центр МИ-5 по подрывной и диверсионной работе в странах социалистического Холода.

Кроу, несколько убаюканный монотонным голосом гида, вздрогнул. «Всепроникаемость провинциалов и нуворишей, будь она неладна!» Он почему-то посчитал для себя неловким заходить в офис на глазах у этого праздного дуэта, с непонятным интересом рассматривающего скромный вход в его рабочую обитель. «Они, что, полдня собираются тут торчать? Черт бы побрал эти понедельники и интернационализм Британского содружества!» Было унизительно и нелепо торчать без дела в шаге от конторы и испытывать нелепое и зазорное чувство неловкости. К тому же один из собеседников смотрел на него в упор. В минутном замешательстве сэр Арчибальд лихорадочно и безрезультатно искал достойный выход из дурацкого положения, и на помощь ему пришла сама судьба.

Внезапно глухая дверь «Восточно-индийской» распахнулась, как табакерка с сюрпризом, и на пороге возбужденно закачался пружинным чертиком обаятельнейший Гроций Эймс.

– Сэр Арчибальд, – нарочито громко обратился он к шефу, – в Египте небывалое землетрясение, биржу лихорадит! Маклеры оборвали все телефоны, требуя ваших указаний!

Кроу улыбнулся, взглядом провожая спешно удаляющуюся парочку:

– Мисс Болтон, Гроций?

– Уже ждет вас, сэр!

* * *

Буквально на второй день по приезде из восточного Берлина, где по доброй традиции происходил обмен сомнительными условными ценностями между социалистическими и капиталистическими спецслужбами, Джейн была принята госпожой премьер-министром, знаменитой Железной Леди. Госпожа Маргарет Тэтчер с материнской заботой расспрашивала отважную разведчицу о здоровье, санитарно-гигиеническом состоянии застенков КГБ и вскользь поинтересовалась планами девушки на будущее. Из последнего вопроса главы правительства Джейн поняла, что вокальный дуэт с разведкой Ее Величества она исполнила до самой последней ноты, а из сделанного позднее предложения войти в секретариат премьера в качестве консультанта по русским делам стало ясно: родина интересуется ею только как фигурой публичной, гласно клеймящей ужасы коммунистического режима в электронных и прочих СМИ, по поводу и без.

Джейн как особе, сдержанно относившейся к демократическим ценностям отчизны, стоило большого труда вежливо дождаться завершения аудиенции и, борясь с искушением пустить в дело ненормативный лексикон, объяснить провожавшему ее до самого дома сотруднику тэтчеровского аппарата, где и в каком состоянии она видела полученное от главы кабинета министров предложение. Нахальный клерк, изводивший девушку глупыми расспросами и дешевыми посулами, нисколько не смутился – лишь многозначительно смотрел на похорошевшую от искреннего волнения Джейн, и в его откровенно похотливом взгляде она одномоментно увидела все свои ближайшие неприятности.